— Андрей Константинович, мамой клянусь, что у нас топлива на неделю плотной работы. Боеприпасы в дефиците. Ещё и качество пищи отвратительное. Можно же сделать так, чтобы насекомых в ней не было! — высказался Араратович.
— Я тебя услышал, — сказал Хреков и махнул Бажаняну, чтобы тот сел на место. — Продолжаю рассказывать о вашей задаче.
Ничего сложного в завтрашних полётах нет. Первыми по замыслу командования взлетают три пары дальних бомбардировщиков с аэродромов Карши-Ханабад и Зары. Сначала их прикрывают истребители с Союза, а мы их подхватываем в районе Герата.
— Участок выступа в районе Чахардель и Шаршари самый опасный. Эти неповоротливые бомбёры однозначно зацепят границу, — сказал Хреков, показывая на карте «ленточку» между Ираном и Афганистаном. — Будьте готовы встретиться с соседями. У нас Родин с ними уже познакомился, верно?
— Так точно, — встал я со своего места.
Тут же дверь в кабинет открылась, и на пороге показался полковник Хватов, собственной персоны. Вид у него был слишком довольный.
— Андрей Константинович, а я вас везде ищу. Какими к нам судьбами? — спросил полковник, поправляя свою папку подмышкой.
— У меня постановка задач идёт. Срочное что-то? — спросил Хреков с недовольным лицом.
— Собственно нет. Я за распоряжением по тыловому обеспечению на завтрашние вылеты, — сказал тыловик. — А вот, кстати, и предмет моего разговора, — указал рукой на меня Хватов.
— Что с Родиным? — спросил генерал.
— Этот лейтенант слишком вызывающе себя ведёт, Андрей Константинович, — ответил тыловик и рассказал о нашем разговоре на магистральной рулёжке.
Хреков внимательно на меня смотрел, сверля своим взглядом. Особенно генерал стал вскипать, когда тыловик стал приукрашивать мои действия.
— Рукоприкладство, агрессия… и это, по-вашему, лётчик? — театрально спросил Хватов, ухмыляясь в мою сторону.
— Вы, товарищ полковник, слишком всё преувеличили, — ответил я ему.
— Родин, хорош, — толкнул меня в ногу Барсов.
— Из-за вас пострадали двое солдат. Один из них лишился пальцев на руке, — продолжил я.
— Серый, угомонись, — еле слышно сказал Бажанян, но я уже не мог остановиться.
— За ваши действия, по обеспечению базы всем необходимым, вас следует судить, — сказал я, но тыловик продолжал ухмыляться. — Вы вор, а не офицер, товарищ полковник!
— Лейтенант Родин! — громогласно произнёс генерал, и только теперь я замолчал. — Прекратить! Общая команда — смирно!
Весь класс встал в ожидании речи генерала, и она мне ничего хорошего не сулила.