Моргравия нахмурилась.
— Барак, поехали
Она еще не слышала ни Фаркума, ни Харату, и предположила, что жирному торговцу нечего сказать по поводу ужасной смерти своей рабыни.
— Я что–то вижу… — раздался голос Перегонщика, медленно двигавшегося вокруг «Мула», держа наготове дробовик.
Моргравия проследила за его взглядом, на миг пожалев, что отдала оружие.
Из темноты донесся тихий звон, будто металл ударился о металл. За ним последовал скрежет — такой же металлический, как и первый звук, словно это мясник точил свои ножи.
Еще один звон прозвучал с севера, повторив тот же мотив. Затем с юга, востока и запада.
Перегонщик отошел подальше, водя дулом по сторонам света. Все это время металлический рефрен нарастал.
Пнув заднюю рампу трейлера так, что та упала на землю, Моргравия позвала его:
— Вернись, сейчас же.
Перегонщик обернулся, уже собираясь сказать что–то выразительное, но передумал, когда увидел лицо Моргравии. Закинув дробовик на ремень, он поспешил обратно к прицепу и быстро забрался на борт, подтянувшись за руку инквизитора, а затем помог поднять рампу.
Двигатель резко набрал обороты, издав пронзительный визг, от которого у них заныли зубы. Правое переднее колесо завертелось, и грузовик крутанулся полукругом, свернув с нужного направления из–за застрявшего левого колеса.
В сумраке вспыхнули водянисто-красные лампы — далекие, но обретающие отчетливость.
Будто настоящий хор исполнял песню мясника. Красные лампы множились, складываясь в алое созвездие.
— Давайте трогаться, — поторопила Моргравия в вокс.
Двигатель завизжал в ответ. Грузовик поворачивался — задние колеса толкали его вокруг оси застрявшего ведущего моста. Они уже почти развернулись туда, откуда прибыли.
— Барак…
—