Саттер варился в собственных мыслях, как вдруг Пэм положила ногу на ногу — мигнул крошечный треугольник ткани.
«Боженьки, на ней стринги, — у Саттера перехватило дыхание. —Только этого мне не хватало».
Затем Пэм встала, чтобы отнести что-то в архив. Взгляд шерифа упал на попку в узкой джинсовой мини-юбке, спустился по ногам. Упругая загорелая кожа почти мерцала, обтянутая чулками в сеточку. Высокие каблуки зацокали по полу, и Пэм исчезла за дверью.
— Иисусе, шеф, — Трей покачал головой. — Ничего себе ножки, а? Я бы нырнул в ее пирожок на пару-тройку часов.
Саттер выпалил с упреком:
— Трей, ты хоть когда-нибудь вынимаешь голову из ведра с дерьмом? Она же наша сотрудница!
Трей, ухмыльнувшись, хлопнул себя по коленям.
— Шеф, ты последние двадцать минут чуть ли не слюни пускал, уставившись на эту куколку.
— Неправда, — настаивал шериф, — и лучше заткнись. Нам стоит подумать о том, что делать с варщиками в Сквоттервиле.
— А что мы можем сделать? Этим занимается наркоотдел штата.
— Да, но это наш город, Трей. Так что, может быть, тут есть и наша вина.
— Это еще почему?
— Все эти годы мы считали само собой разумеющимся, что преступлений в Сквоттервиле нет. Возможно, если бы мы там чаще появлялись, и не случилось бы последних событий.
— Чушь собачья. Люди становятся подонками, потому что приходит их время. Нам что, следить за каждой лачугой на мысе?
— Я не об этом. Мы могли бы...
Пэм вернулась к своему столу, и вид ее ног оборвал шерифа на полуслове.
«О Боже, эти ноги убивают меня», — подумал Саттер.
Когда она садилась, карие глаза украдкой стрельнули в его сторону. Затем Пэм улыбнулась и вернулась к работе.
«Иисусе, спаси меня», — мысленно застонал шериф.
Зазвенел дверной колокольчик, и оба полицейских оторвали глаза от своих столов.