Глушь

— Их сажают в птичник и в течение двух недель кормят только кукурузой. Просто дождись завтрашнего пикника. Тебе придется попробовать.

Патриция засомневалась.

— Я очень удивлюсь, если они устроят пикник. У них четыре смерти за пару дней... Так себе повод для праздника.

— Поселенцы видят все в другом свете. Каждый новый день они считают даром Бога.

Патриция оценила позитивное зерно такой философии.

«Ешь, пей и веселись, — размышляла она, — ибо завтра можешь быть мертв?»

В то же время она искренне задавалась вопросом: сколько же из них считают, что другие были убиты согласно тактике запугивания?

К птичнику неторопливо подошла девочка лет десяти с копной черных волос. На ней был надет потертый и явно самодельный сарафан.

— Здравствуй, — поздоровалась Патриция. — Это твои птицы?

Девочка уныло посмотрела на нее и кивнула. Ее глаза были полны слез. Она открыла дверцу птичника и выгнала чаек веткой.

— Почему ты отпускаешь их?

Птицы порывисто выскакивали из птичника и взмывали в небо.

— Папа сказал, мы не можем взять их с собой.

— Куда вы поедете? — спросил Эрни.

— Куда-то в Норфолк, — пробурчала девчушка с характерным акцентом. — Папа говорит, что он может устроиться там на работу на большие крабовые лодки. Здесь мы оставаться не можем. Нас могут убить. — Девочка развернулась и побежала обратно к лачуге.

— Это так грустно, — проговорила Патриция.

— Да, но, как я уже сказал...

По дороге домой Патриция пыталась привести мысли в порядок. Она нахмурилась, когда Эрни повернулся к ней спиной.

На нее вновь и вновь обрушивалось наваждение, изматывающее нервы. Всякий раз, когда она пробовала сосредоточиться на чем-то, аура Эрни буквально силком притягивала ее взгляд к его телу: длинные волосы, сильные ноги в узких джинсах, сильная спина.

«Что, если бы я не была замужем, если бы я не... — мысли продолжали предавать ее. — Просто помни, что сказал доктор Салли. Женщины твоего возраста находятся на пике сексуального возбуждения. Это нормально — чувствовать себя так... пока не идешь на поводу у этих чувств».