Глушь

— Давайте я вас за щечку потереблю, хорошо? — сказала она. — Я на сто процентов уверена, что это не противоречит закону.

Ну, это лучше, чем ничего, не так ли?

Она наклонилась вперед, просунула голову в машину, будто собиралась поцеловать его в щеку.

В-вух...

Голова упала на колени шерифа Саттера.

Звук, похожий на рев реактивной турбины, раздался в его голове, и шериф внезапно провалился во тьму. Саттер падал, и падение казалось бесконечным. Прошли годы, прежде чем...

Шериф проснулся на своей кровати.

О Боже.

Сердце странно постукивало. Саттер подумал, что оно похоже на старый двигатель, который пытаются завести. Глаза болели, во рту был привкус горечи.

«Чертово разводилово», — снова подумал шериф. Почему подсознание породило сон, полный эротических образов и переживаний, но в итоге оставило его неудовлетворенным?

Саттер поморщился.

Неудовлетворенным и с отрубленной головой на коленях.

Его необъятное тело вздрогнуло от отвратительного шума. Он перевернулся в постели и заметил лежавшую рядом жену, не уступавшую ему в размерах. Джун всегда спала голой. Ее выпячивающийся живот и грудь вибрировали в такт храпу. Саттер посмотрел на нее с ужасом: «Неужели это моя жена? Или кто-то сбросил сто тридцать семь килограммов ванильного пудинга в мою постель и надел на все это парик?»

Эта картина только удвоила жестокость сна: сначала молоденькая Поселенка с потрясающим телом и сексуальным огнем в глазах, а потом бледная груда человеческого сала, с которой ему суждено провести остаток дней.

Внезапно неудовлетворенность собственной жизнью набросилась на шерифа.

«Большая часть жизни позади, я по уши в долгах и женат на этом», — осознал он.

Вот и все. Это была его жизнь, она смотрела ему в лицо.

Хоть плачь, хоть волком вой. Кровать тряхнуло, как при небольшом землетрясении, когда он соскользнул с нее, чтобы встать. Одутловатый живот торчит под волосатыми сиськами, задница зажевала семейники сорок восьмого размера. Заесть печаль — вот что помогло бы ему пережить этот мрачный «час волка». Саттер вздохнул и устало потащился на кухню.

Он тяжело ступал сквозь темноту, и наконец на его губах расцвела улыбка.

«Приятно и прохладно, — подумал он. — По крайней мере, сегодня у меня есть кондиционер, а вчера — не было».