Бро

— Что там? — сонно спросила Марина, свешиваясь с верхней полки.

— Колесные пары меняют, — сообщил я.

— Зачем? — удивилась молодая жена.

— Сдулись, — вздумалось мне пошутить.

— Как сдулись? Они ведь железные!

Я встал, и чмокнул Маришку в приоткрытые губки.

— Спи…

Вагон обступили чумазые и развеселые железнодорожники. Они что-то бойко откручивали, отвинчивали, ритмично лязгая ключами, весело матерясь и переговариваясь на неописуемом суржике, мешая мову с русским, словацким и венгерским. Бамбарбия кергуду.

Четыре массивных домкрата ме-е-едленно приподняли вагон со спящими пассажирами, отсоединяя от колесных тележек. Наверное, под нами тянутся сразу два рельсовых пути — нормальный советский и ненормальный европейский. Пока вагон висит в двух метрах над полотном, «правильные» колеса укатываются, а «неправильные» прикатываются… Логично же?

Опуска-аемся… Снова лязг, грюканье, мат… Проверка тормозов…

Я прилег. Алена сидела напротив, закутавшись в одеяло, и зевала дивным ртом. Один Марлен дрых — прямо надо мной, отвернувшись к тонкой стенке. Моргнув на лучи фар, скользящие по потолку, я вернулся душою в прошедшее…

…— Горько! Горько! — радостно орали гости.

Мы с Мариной опять встали, и начали целоваться, долго не разнимая губ. Пусть считают…

— Тридцать! — исполнял хор. — Тридцать один! Тридцать два…

Задохнувшись, я отстранился, любуясь нежным овалом лица любимой девушки… Невесты… Нет, уже жены.

Исцелованные губы напротив дрогнули в слабой просветленной улыбке, а трепещущие ресницы вспорхнули, отпуская счастливый блеск глаз.

За ресторанным шумом девичий шепот прозвучал неслышно, но мой ответ был верным:

— Я тоже тебя люблю!

Упомнить всю свадьбу, в суматошной ее целокупности, мне не удалось, лишь какие-то отрывки задержались на долгую память. Наш первый танец — Марина в роскошном белом платье сияла, как Золушка на балу… И первая брачная ночь в «люксовом» номере гостиницы…

Ну да, ночь у нас случилась далеко не первая, так ведь брачная! Признаться, я с трудом привыкал к новому статусу мужа, пока до меня не дошло, что ничего нового не случилось в принципе — заботиться о Маринке и баловать ее буду по-прежнему. Привык же я как-то к зависимости, к «лишению свободы»? Еще и радовался пожизненному сроку! И что в наших отношениях способно изменить обручальное кольцо? Ничего. Просто красивый обычай…