"Я могу причинить вам много неприятностей".
"Мы знаем это", — сердито произнес Деннинджер. "У меня просто нет возможности сообщить вам что-либо, мистер Редман. Я и сам знаю очень мало".
"Думаю, вы брали на анализ мою кровь. Все эти иголки…"
"Это так", — осторожно сказал Деннинджер.
"Для чего?"
"Повторяю, мистер Редман, я не могу сказать вам то, чего сам не знаю". Вновь в его голосе появились сварливые нотки, и Стью склонен был ему поверить. В этой работе его использовали просто как хорошего специалиста, и все это, похоже, ему не слишком-то нравилось.
"Мой город сейчас в карантине".
"Об этом мне также ничего не известно". Но Деннинджер отвел свой взгляд в сторону, и Стью подумал, что на этот раз он лжет.
"Почему об этом до сих пор ничего не передали?" Он указал на привинченный к стене телевизор.
"Прошу прощения?"
"Когда блокируют выезды из города и натягивают вокруг колючую проволоку, то это из ряда новостей", — сказал Стью.
"Мистер Редман, если б вы только позволили Патти смерить вам давление…"
"Нет. Если вам что-нибудь от меня понадобиться, то вам лучше послать ко мне двух здоровых мужиков. Но сколько бы вы их не послали, изо всех сил постараюсь проделать несколько дырок в ваших защитных костюмах. Они не выглядят слишком уж прочными, вы об этом знаете?"
Он шутливо протянул руку к костюму Деннинджера. Тот отскочил, чуть не упав.
"Думаю, вы можете подсыпать мне что-нибудь в еду, чтобы я отрубился, но ведь это скажется на результатах анализов, разве нет?"
"Мистер Редман, вы ведете себя неблагоразумно!" Деннинджер старался держаться на приличном удалении. "Ваше нежелание сотрудничать с нами может причинить всей стране много вреда. Вы понимаете меня?"
"Нет", — сказал Стью. "В настоящий момент похоже на то, что моя страна причиняет мне много вреда. Меня заперли в больничной палате в Джорджии в компании с кретином-доктором, который не может отличить дерьмо от шоколада. Уноси отсюда свою грязную задницу и пришли мне сюда кого-нибудь, кто поговорит со мной, или пришли сюда дюжих молодцов, которые смогут силой добиться того, что вам нужно. Но я буду сопротивляться, это уж точно".
Когда Деннинджер ушел, он продолжал неподвижно сидеть на стуле. Страх внутри него разрастался. Два дня он ждал, что начнет чихать, кашлять и отхаркивать желтую слизь. Он думал и о других — о людях, которых он знал всю свою жизнь. Он думал о том, чувствует ли кто-нибудь из них себя так же плохо, как Кэмпион. Он вспоминал мертвую женщину с ребенком в старом "Шевроле". У женщины было лицо Лилы Брюетт, а у ребенка — Черил Ходжес, какими он запомнил их во время перелета в Атланту.
Он чувствовал, как страх извивается и ворочается под его бесстрастным лицом. Иногда он был огромным и паническим, сокрушающим все на своем пути, как слон. Иногда он был маленьким и гложущим, с острыми зубками, как крыса.
Только через сорок часов к нему прислали человека, согласного отвечать на вопросы.