Три вагона первого класса занимали свердловцы, и вот окна купе озарились вспышками разрывов. Грохот прокатился по путям, со звоном вышибались стёкла, с треском ломались перегородки, корёжились стенки. Выплески подсвеченного дыма ударили во все проёмы, взрывная волна вышвыривала раскоряченные тела.
Колёса подоспевшего паровоза мгновенно раскрутились на полный ход, с противным скрежетом пробуксовывая на рельсах, сыпя радиантами искр. Машинисты мигом передумали тормозить — набирая и набирая скорость, паровоз устремился куда подальше из опасных мест.
А бой уже кончался — двое или трое свердловцев ещё отстреливались, ни к селу ни к городу рванула граната, раскидывая штабель шпал, и всё стихло. Завершающим аккордом ударил сухой пистолетный выстрел. Победа!
— Сходни, сходни тащи! — заорал во весь голос Токмаков. — Кастыря, ты у нас водить умеешь?
— Броневик, чай, не пробовал…
— Так пробуй!
Прежняя тишина так и не вернулась, сменившись гомоном возбуждённой толпы, треском и гулом пожара — горело два вагона из трёх. Потом завелись двигатели. Взрёвывая и подвывая, съехали с платформ «фиаты», едва не зарываясь передками в насыпь. Рыча, грузовики вывернули на узкую дорогу, с хрустом ломая подлесок.
— Патроны, патроны сгружай! Не дай бог, сгорят!
— Подводы где?! Терёха, живо сюды!
— Игна-ат! Ты где, бисова душа? От, винтовки тута!
— Грузим, мужики, грузим!
— Порадуем камунию!
— Га-га-га!
Тяжело валясь на трещащих сходнях, спустились «остины». Один едва не опрокинулся, пришлось другому брать его на прицеп и выволакивать. Грузно накренившийся броневик выправился, загрёб колёсами рыхлую землю, выехал.
— Грузим, грузим!
— С мертвяков сымай оружию!
— Дай-кось, ножиком…
— Да ты ремень ему режь!
— Жалко… Справная вещь. Опа! Готово.
Подвода за подводой заполнялись винтовками, ящиками с патронами и гранатами, «максимами», «гочкисами» и ворохами пулемётных лент.