Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики

22
18
20
22
24
26
28
30

«Тигры» потянулись во двор.

– Каландадзе и Полянский! Оба под навес, башни развернуть, чтобы пушки не высовывались! Лехман! Заезжаешь в амбар и прикрываешь ворота! Тимофеев, ты со мной – заезжаем в гаражи!

Танки, взрыкивая, попрятались.

– Проверьте, чтобы теней не было!

– Сделаем, командир!

– Глушим моторы!

Шепча нехорошие слова, Репнин выбрался из люка. Ступая непослушными ногами, прошелся по броне и спрыгнул на землю.

Пощелкивала остывавшая сталь, что-то продолжало зудеть в остановленном двигателе, но все эти звуки лишь подчеркивали наступившую тишину. А потом в молчание вплелся далекий, такой знакомый гул.

– Товарищ командир!

– Слышу, Тимофеев.

– Летят… – растерянно добавил лопоухий лейтенант.

– Вижу.

Въезд в гараж прикрывала всего одна створка ворот, другая валялась во дворе. Репнин выглянул в широкую щель между досок. Приближалась шестерка «Юнкерсов». Над дубовой рощей бомберы начали зловещее кружение, после чего один за другим стали срываться в пике и бомбить ни в чем не повинные деревья.

Геша криво усмехнулся – сработала его идея.

Взрывы следовали один за другим, бедные дубы валились, ломались, бомбы их корчевали нещадно, заволакивая все облаком пыли и дыма. И вот опорожнились, наконец, «лапотники», улетели в сторону садившегося солнца.

Немного погодя все штрафники собрались в гараже.

– Вкусим от гитлеровских щедрот, – проговорил Репнин, – и двинем, когда стемнеет. Иваныч!

– Несу!

Все притащили свои пайки, и Геша благодарно вспомнил Гольденштейна – тот не только боеприпасами немецкими снабдил танки, но и провизией. Был даже бачок с краником, полный французского коньяка! И сыр французский имелся, и сухая колбаса. Вот только сухари были отечественные, зато целых пять мешков.

– Помянем наших, – сказал Репнин, когда командиры танков разлили коньячок.