Зимняя Чаща

– Среда, – отвечает она и вскользь бросает на меня взгляд, словно боится, что может рассмотреть в моих глазах. А может, боится, что в ее глазах могу прочитать я.

Я сжимаю кулаки. Руки невыносимо ломит – это постепенно, болезненно восстанавливается мое кровообращение.

«Среда», – тупо размышляю я. Но мне это ни о чем не говорит. Надо бы лучше спросить, какое сегодня число и какого месяца. Даже какой год, может быть. Мои мысли пытаются восстановить происходившее. Но нет, я не могу вспомнить, как очутился здесь, помню только тот лес и как лежу на спине, а снег все падает – медленно, беззвучно, безостановочно – погребая меня заживо.

Девушка ходит по комнате, что-то мурлыча себе под нос, не заботясь, что я могу ее услышать. Но я слышу. Это протяжная, нежная мелодия, очень печальная. Колыбельная, может быть. Но в какой-то момент девушка переводит взгляд на меня и тут же замолкает.

Я опускаю глаза в пол, но продолжаю слышать ее шаги по комнате.

– Выпей, – говорит она, протягивая мне красную, в белых горошинах, кружку, до краев наполненную горячим чаем. – Это тебя согреет.

Она кивает мне, я дрожащими руками беру кружку, и мне в нос ударяет поднимающийся из нее пряный травяной пар.

«Выпей это. Съешь это». Я чувствую себя Алисой, провалившейся в кроличью нору. А откуда возвратился я сам? Из Страны чудес, из Нетландии? Или из другого, более… темного, скажем так, места, где вместо лимонных тортов и смешных песенок обитают жуткие монстры?

– Тебе все еще грозит обморожение, – добавляет девушка, поджимая губы. – Хотя ты выглядишь намного лучше, чем я ожидала.

Если честно, я совершенно не чувствую, что могу выглядеть хорошо. Я чувствую, словно никогда-никогда-никогда не смогу уже отогреться, словно из моих костей прорастают корни, которые вскоре прорвутся сквозь кожу, выпустят свои колючие побеги из моих глаз и разорвут меня на части.

Мне кажется, что от меня осталась лишь пустая оболочка, скорлупа.

Я обеими руками держу кружку с чаем. Ужасно хотелось бы чего-нибудь покрепче. Чашку черного кофе например. С сахаром. Но я безропотно отпиваю глоток и слегка морщусь от горечи. Девушка следит, как я пью чай. У нее на щеках россыпь веснушек, тех, что появляются после проведенных под солнцем дней, чтобы зимой напоминать об ушедшем лете, а к весне исчезнуть. Она забирает у меня пустую кружку, взгляд у нее остается внимательным, сочувствующим даже. Она касается моей руки своими пальцами. Бледными белыми пальцами.

Есть в ее взгляде что-то странное, диковатое. Знаете, что напомнил мне этот взгляд?

Представь, едешь ты ночью по пустой загородной дороге, и вдруг с обочины выбегает дикое животное. Выбегает, и ты в свете фар видишь такой же взгляд – удивленный, дикий взгляд существа, которое настолько свободнее тебя, что представить сложно.

Внутри меня вновь зарождается, начинает затягиваться тугим узлом страх. Она – ведьма, что живет за озером. Ведьма, от которой лучше держаться подальше. Избегать ее при любых обстоятельствах. Она околдует тебя и швырнет в огонь – просто так, ради интереса, чтобы посмотреть, как будет обгорать и отваливаться от костей твоя плоть. Впрочем, во взгляде, которым она на меня смотрит, нет и тени злобы, ни малейшего намека, что ей хочется свернуть мне шею. И потом, она же спасла меня и привела сюда…

Девушка держит пустую чашку, переводит взгляд на пол у моих ног и приоткрывает рот.

Теперь я замечаю тяжелый стук, с которым падают на половицы капли.

Одна за другой, одна за другой.

Девушка касается рукава моей куртки, которая промокла насквозь, в этот момент я похож на ледяную статую, которая начинает оттаивать в тепле, превращаясь в лужу на полу.

– Нужно снять с тебя всю мокрую одежду, – говорит девушка. Почти требует, я чувствую это по ее тону, по ее дыханию.