Особист

Начальник первого отдела немного растерялся от моего вопроса. Он явно ожидал что угодно, но только не доверительных бесед о личной жизни.

— Ну… не сложилось. Много работал. Хотел подняться по службе. А семья — это обязательства, время, силы, которые надо тратить на общий быть.

— Ясно…И что? Постоянной женщины тоже нет?

— Вы простите, Максим Сергеевич…Но какое это имеет отношение к делу? — Калинин еле заметно напрягся. Можно сказать, вообще не заметно. И, конечно, я бы и не заметил. Если бы не выработанная годами привычка отмечать малейшие изменения в позе, голосе, интонации человека, реакция которого мне важна. Это одна из самых важных особенностей работы адвокатом. Говорить и понимать, насколько мне верят или насколько в моих словах сомневаются. Так вот... Калинин вопросу о семейном положении был не рад. И опыт подсказывает мне, раз Владимир Александрович нервничает при данной теме, значит, я обязательно в ней должен поковыряться. Вполне возможно, найду что-нибудь интересное.

— А-а-а-а-а… Да никакого отношения не имеет. Просто интересно. Нам ведь вместе сотрудничать. И пока непонятно, насколько долго. Чисто налаживаю товарищеский контакт. Кстати…Филатова меняла фамилию. Почему?

Начальник первого отдела на долю секунды отвел взгляд в стоорону, но тут же посмотрел прямо мне в глаза. А поздно, мужик. Поздно. Мог бы я ему сказать. Ты уже спалился на том, что готов врать. В этом и прелесть всяких неожиданных вопросов. Собеседник к ним не готов, а, значит, есть шанс, что он проявит настоящие эмоции. Поэтому спросил, как о факте, а не в том контексте, в курсе ли Владимир Александрович. Конечно, в курсе. В личном деле Нины Ивановны указаны ее предыдущие данные.

— Конечно, мы проверяли этот вопрос. Вы же знаете. Все оказалось очень банально. Филатова поменяла фамилию просто потому, что переехала в город из деревни и сочла старую фамилию неблагозвучной. Не в достаточной мере советской. Причин, для этого препятствующих, очевидно не нашлось. Отказ может прийти лишь в том случае, если заявитель находится под следствием или у него имеется судимость. Еще вариант — если имеются протесты со стороны органов государственной власти. В обоих случаях проблем не возникло, поэтому Нина Ивановна получила возможность поменять фамилию.

— Да? Интересно… Не сказал бы, что ее прежняя была слишком уж некрасивой или антисоветской. Курочкина… Фамилия, как фамилия. Впрочем, ладно. Это я чисто полюбопытствовал. А знаете, что… Давайте поедем к вдове…

Калинин вздрогнул и посмотрел на меня испуганно.

— Ох ты, черт… Вот это оговорился… К супруге Маслова, вместе. Вы же, думаю, не против? Так будет быстрее, чем Вам потом придется возвращаться, готовить отчет. Суета и бестолковщина. Да?

Не дожидаясь ответа, потому что, по совести сказать, плевать на него хотел, на ответ, я направился к выходу из кабинета. Калинин поднялся на ноги и потопал за мной. Пыхтел он за спиной так выразительно, что вполне было понятно, с гораздо бо́льшим удовольствием Владимир Александрович все сделал бы сам. Но именно поэтому мы поедем вместе.

Вот мне очень, конечно, интересно, каким человеком был настоящий Максим Сергеевич? Баба его два года вокруг пальца водила, расставляла сети, чтоб охомутать столичного дурачка. Особисты завода, который, я так понимаю, Максим Сергеевич не единожды посещал, тоже не сильно умным его считают. Калинин боится, но боится последствий от случившегося. Он сказал, мол предшественник рассказывал ему о Максиме Сергеевиче. Ну, явно ничего страшного в этом рассказе не было. Потому что начальник первого отдела тоже до конца не напрягает ягодицы в моем присутствии. Имеется только паника из-за того, во что выльется ситуация. Если в общем оценить со стороны, то для Калинина Максим Сергеевич — классический вариант ревизора из Москвы. Типа, приехал, посмотрел, носом поводил, схавал информацию, которую дали, и уехал восвояси. А мой предшественник, на минуточку, офицер, мандец какого, особого отдела, который контролирует другие особые отделы. Вот так я понял. Попал на это место чисто по блату? Может, конечно, и такое быть. Хотя, маловероятно. В общем, надо разбираться.

Мы вышли из кабинета и направились к лестнице, ведущей вниз. Можно было бы, кстати, спуститься на лифте. Он тоже имелся. Но я хотел еще раз заскочить в отдел главного технолога. Была кое-какая мыслишка. А находился он, отдел, в другом конце длинного коридора, как раз в той стороне, где лестница.

— Секунду, Владимир Александрович. Дам некоторым сотрудникам некоторые указания.

Судя по взгляду Калинина, ему очень было интересно, кому и что я собрался давать, но спросить он, естественно, не рискнул.

Я приоткрыл дверь и нашел взглядом Ведерникова. Рабочее место парня располагалось неподалеку от входа.

— Игорь Леонидович…

Ведерников оторвал взгляд от разложенных перед ним листов миллиметровки. Понял, кто его зовет, проникся и одним прыжком оказался рядом. Реально прыжком. Я такого рвения вообще никогда ни от кого не видел.

— Здравствуйте, Максим Сергеевич. Готов служить.

— Мммм… Ну, да. Прислуживаться тошно…