Особист

Следствие завершилось менее, чем за месяц.

Так вот. Максим Сергеевич разбирался во всей этой истории не просто так. Казалось бы, ну, осудили, ну, оправдали. Бог с ним. Ан нет.

Когда арестовали жену Маслова, у того случилась самая настоящая депрессия. Вроде как, Лев Иванович чуть не лег помирать. Не ел, не пил, не спал. Яковлев, понимая, что самый ценный сотрудник выбыл из строя, обратился за помощью к Абакумову. Мол, все сволочи, но давайте конкретно эту даму из дела уберем. В ответ получил категоричный отказ. Официально. А неофициально — Абакумов отправил Яковлева к одному из своих сотрудников. Уж не знаю, как между собой договорились создатель самолетов и руководитель главного управления контрразведки. И честно говоря, судя по воспоминаниям Максима Сергеевича он точно этого знать не хотел. Как-то договорились. Сотрудника звали Ершов Виктор Николаевич. Благодаря ему Маслов очень скоро получил свою жену обратно. Но с другим именем и с другой биографией.

Казалось бы, все чу́дно разрешилось. Тем более, когда дело авиаторов было в 1953 закрыто, а все его фигуранты восстановили свое честное имя. И чего бы бояться Маслову? Вообще ничего. Кроме того, что сам Абакумов, который с 1946 года трудился министром государственной безопасности, в 1951 получил обвинение в государственной измене и был арестован.

Люди, приближенные к Абакумову, пострадали вместе с ним. Попав под пристальное внимание карающей машины. В том числе и Ершов Виктор Николаевич, который помог Маслову решить вопрос с супругой. Вот такая ирония судьбы. Вроде помог, а получилось, что навредил. Потому как теперь уж точно ни одной душе нельзя было признаваться, что Лев Иванович, хоть и косвенно, имел какие-то дела с предателями.

Поэтому, как скрывали они с Анной Степановной этот факт, так и продолжали скрывать.

Ершов остался жив. В отличие от своего руководителя. И кстати, в воспоминаниях Максима Сергеевича человек этот вызывал у него глубокое уважение и положительные эмоции. Виктор Николаевич воевал. Трудился среди действующих сотрудников "СМЕРШа". То, что контрразведка сделала очень многое для Победы, сомневаться точно не приходилось. Опять же, в силу необходимости Максим Сергеевич видел много документов и записей, которые немного приоткрыли ему огромный вклад, сделанный "СМЕРШем" в нелегкой борьбе с врагом. Средняя жизни сотрудников контрразведки измерялась в три месяца. Потом либо ранение, несовместимое с дальнейшей работой, либо смерть. Виктор Николаевич был одним из немногих, кто остался и жив, и цел.

После ареста Абакумова, он тоже был арестован. Однако, его отпустили. Почему? Вот тут начинается самое интересное. То, чему Максим Сергеевич посвятил чертову кучу лет.

Мало кто знал, а точнее, никто, что Виктор Николаевич готовил нелегалов. Шпионов, которые действуют в соответствии со специально разработанной для них до мельчайших деталей легендой, фактически проживая биографию другого человека. Они находится за рубежом с документами лиц, которых либо вообще не существовало, либо они уже отправился в мир иной. Прикрытие, то есть род деятельности, у нелегала может быть самый неожиданный, но сам он не связан с официальными представительствами своей страны и никогда не посещает их, чтобы не расшифровать себя перед местными спецслужбами. И если что-то пойдет не так, страна никогда не признает официально факт его существования.

Узнав об аресте нелегала, посольство родной страны не может ему помочь, разве только через надёжного посредника нанять толкового адвоката. В случае осуждения за шпионаж, а сроки за этот вид преступления самые длительные, нелегалу остаётся лишь уповать на то, что ему смогут организовать побег, или обменяют на провалившегося коллегу-разведчика из противоборствующей спецслужбы.

И вот подготовкой таких сотрудников занимался Виктор Николаевич. Одной конкретной группой. При том, что данная сфера относилась к работе внешней разведки, поручили группу именно Ершову. Логика была такой. Если он лучше, чем кто-либо , знает, как найти чужого разведчика, то именно ему удастся создать тех, кого найти точно никто не сможет. Среди расследовавших дело авиаторов, он вообще оказался чисто случайно и был там краями.

В общем, по факту, Ершов выторговал свою свободу. Добиться от него конкретных сведений не смогли, но ликвидировать столь ценный источник информации не решились. Слишком важная эта информация. Поэтому отпустили, но под зорким присмотром. Я так думаю. И Максим Сергеевич так думал. И товарищ полковник из моих видений тоже. Потому как, по стечению обстоятельств, об этой группе нелегалов знал только он. Имя, легенда, место нахождения. Данная информация имелась только в голове Виктора Николаевича.

Когда его выпустили, он благополучно вернулся домой, начал вести образ жизни честного пенсионера и никуда не лез. Тем более, еще в 1947 году у него родилась внучка, в которой он души не чаял. С родителями девочки произошла досадная неприятность. Они погибли. И на момент всех этих событий, ребёнку исполнилось только четыре года. Родни никакой. Один дед. Максим Сергеевич вместе с полковником были уверены, потому Ершов и торговался. В любой другой ситуации, скорее всего, он бы пошел до конца. Но тут не мог. Честь офицера это круто, но единственная внучка, у которой не осталось никого кроме деда... Выбор очевиден.

И все было опять же неплохо. Затихло. Но спустя тринадцать лет, опять всколыхнулось. Очень неожиданно Виктор Николаевич был найден в своей квартире безвозвратно мертвым. А внучка, которой на тот момент исполнилось почти восемнадцать, пропала. Как сквозь воду канула.

Смерть Ершова выглядела естественной. Для обычных ментов. Но не для чекистов, которые много лет за Виктором Николаевичем приглядывали. Вернее, не только приглядывали, но и пытались список агентов заполучить. Ничего себе, куча нелегалов в буржуйских странах. Это же информация на вес золота. Однако, сам Ершов справедливо полагал, пока сведения хранятся лишь в его голове, то и жить он будт долго, счастливо. Как только тело было найдено, естественно чекисты взяли все в свои крепкие руки. Ершов умер не сам. Ему помогли. Препарат, введённый Виктору Николаевичу, спровоцировал остановку сердца.

Комитет государственной безопасности встал на уши. Особенно, главное управление внешней разведки. Потому что, ни хрена б себе. Там, за границей, остались нелегалы, которые живут в чужой стране почти двадцать лет. То есть, идеальные шпионы с идеальными биографиями. Но ни одна сволочь теперь не знает, кто именно. А второй момент, явно не случайные люди вхерачили Ершову смертельную дозу препарата. И явно не ради развлечения. Выходит, кому-то с "той" стороны что-то тоже стало известно.

Собственно говоря, именно так и появилась в жизни Максима Сергеевича, молодого еще на тот момент сотрудника КГБ, Комарова Александра Сергеевна. Правда, прежде, чем они нашли ее в первый раз, им потребовалось почти три года. Ему потребовалось. Потому что только дурак не понял бы, внучка Ершова целенаправленно сбежала в день его смерти и пропала. Вообще. Полностью уничтожив любые следы. В КГБ дураков не было. Правда, пока, Александра Сергеевна умудрялась исчезать каждый раз, как только ее находили. Но это пока. И на прямой контакт выходить тоже было рискованно. Девка явно что-то знала. А еще, после первого же раза, когда Максим Сергеевич ее разыскал, первое, о чем он отчитался, силой от нее ни черта не добиться. Надо искать компромисс.

Ясное дело, когда в мозгу взорвались эти воспоминания, я просто охренел. Потому как, особист, завод, проверки — все это лажа. Максим Сергеевич был чекистом. И это — его основная работа.

Глава 17. В которой я уже наверняка знаю, что меня оценивают со стороны.

Возвращение к реальности было достаточно мучительным. Голова болела так, будто Саша неделю, не меньше, пребывала в длительном запое. Не то, чтоб она наверняка знала, как выглядит запой. Быстрее, догадывалась. Девушка осторожно открыла глаза. Свет, раздражающе активно льющийся из незашторенных окон, резко ударил по сознанию. Будто лезвием полоснуло. Саша машинально зажмурилась, однако противное солнце нахально лезло сквозь веки, стуча тысячами маленьких молоточков по вискам. Такое чувство, что голова сейчас просто лопнет.