Особист

— С добрым утром, Александра Сергеевна. Вот так хотелось бы мне сказать. Жаль, что вовсе оно не доброе. Да и время, честно говоря, уже далеко за обед. Видите, все у нас как-то не срастается.

Саша медленно повела взгляд в сторону ненавистного голоса. Максим Сергеевич сидел напротив кровати, где, пока по неизвестной причине, оказалась она сама. Мужчина вольготно расположился в кресле с деревянными ручками и деревянными же ножками. При этом в руке он держал рюмку с золотисто-карамельной жидкостью. На небольшом столике, стоявшем рядом, Саша заметила бутылку коньяка. И все. Ни закуски, ни, хотя бы, воды. Ничего.

Взгляд Максима Сергеевича пристально изучал содержимое стакана, словно где-то на дне притаилась великая тайна бытия. На девушку он не смотрел, будто её нет в этой комнате. Такое поведение напрягало изрядно. Разговаривает, как с пустым местом.

— Где я?

Максим Сергеевич оторвался, наконец, от созерцания рюмки, а затем с насмешкой поглядел в сторону Саши.

— Гостиничный номер. Такой ответ устраивает?

— Ответ — да. Местоположение — нет. Я бы с бо́льшим удовольствием оказалась в своем общежитии, в своей комнате.

— Ну, простите, Александра Сергеевна. Ковыряться в Вашей сумочке желания не возникло, а без ключей от входной двери мы бы вряд ли туда попали бы. Все же я не взломщик. Да и тащить Ваше бездыханное тело на глазах у половины общежития вообще не улыбалось. Всяко удобнее было транспортировать сюда. Мне, по крайней мере, точно. Вопросов никто не задаст. Хотя, нет…Чего же я скромничаю. Пришлось выдержать битву с целым дирижаблем. Полчаса рассказывал одной кудрявой женщине душевную историю. Шел, упал, очнулся — бездыханная дева на пороге гостиницы.

— Какая дева… Какой дирижабль. — Саша с подозрением пыталась разыскать на лице особиста следы опьянения. Потому что нес он полную околесицу.

— Да не забивайте себе голову. Битва все равно закончилась моей безоговорочной победой. Теперь я в глазах этой кудрявой женщины — герой и удивительно романтичный тип. Который подбирает на улице теряющих сознание девушек, потом тащит их к себе в номер, чтоб привести в чувства…Мандец…Только в этом времени кто-то мог поверить в подобную чушь. Удивительная наивность. Как дети, ей-богу...

Максим Сергеевич покачал головой и вроде даже засмеялся. Но слишком тихо. Поэтому до конца Саша не была уверена. Да и потом, честно говоря, его слова казались ей каким-то издевательством. В этом времени... О чем он говорит?

Девушка мысленно пожелала особисту провалиться сквозь землю ко всем чертям Ада, вместе с его сарказмом и иронией. Либо — сдохнуть. Грубо, а что делать. Зато искренне, от души.

— Мне полагается поблагодарить Вас за заботу? — Саша старалась выглядеть уверенно. Однако, в присутствии Максима Сергеевича это у нее не очень получалось. Чертов особист как-то изменился. Стал более жестким, что ли. Хотя, куда уж больше. Но помимо сарказма теперь в его взгляде присутствовала определенная холодность. Лёд даже.

Мужчина снова усмехнулся, отчего девушка испытала острый приступ желания разбить что-нибудь о его голову. Как же бесит эта манера говорить тихим, спокойным голосом и сидеть, ухмыляясь своим мыслям. Удивительной дурой она себя чувствует в данный момент.

— Ну, что Вы, Александра Сергеевна, на подобные подвиги с Вашей стороны я не рассчитываю. — Максим Сергеевич резко поднял рюмку и одним глотком выпил ее содержимое. Даже не поморщился. — Хороший коньяк… Умели же... Так вот… В ответ на ваше высказывание. Благодарность и Вы, как мне кажется, вещи несовместимые. Давайте оставим эти прелюдии. Не время и не место. Более интересует другое. Каким образом Ваша фотография оказалась у безвременно покинувшего бренный мир товарища Маслова?

— Маслов! О, Господи… Он же…Он же труп? — Девушка моментально вспомнила все, что произошло за несколько минут до ее обморока.

Хотя, лучше бы и не вспоминала. Перед глазами моментально возникла картина. Главный инженер их группы, на стуле, с ножом, воткнутым в сердце. Ее от этого воспоминания немного начало мутить. Может, снова потерять сознание? Саша посмотрела на Максима Сергеевича. Тот в ответ тоже посмотрел. Причем так, что она поняла, лучше не надо. В этот раз ей не дадут уйти от беседы. Даже, если она начнет изображать умирающую.

— Понятия не имею. Удивлена не менее вашего.

Саша говорила тихо, потому что ей сильно хотелось заплакать. Льва Ивановича было искренне жаль. Действительно жаль. Он — хороший человек.

— Да что Вы? — Максим Сергеевич, снова опустил взгляд в стакан. Лицо его стало немного удивленным. Будто он не ожидал, что там окажется пусто.— Странно...