– Давай вперегонки!
Дорри вздрогнул и выпал из задумчивости. Шиви перестал шмыгать носом, оживился и теперь настойчиво дергал мальчика за рукав.
– Не хочу.
– Бе-е-е-е, тогда я сам побегу и первый все там поснимаю!
– А ну стой!
Серый город просыпался. Он дымил трубами печей, отражал рассвет хрусткими корочками, затянувшими лужи, и шумел наглыми голубями – подданными повозки, откуда через щели настила иной раз падало на мостовую одно-два зернышка. В полях уже пахло открывшейся землей, и днем воздух над ними парил, а ночами снова замерзал, и горожане сердились на гололедицу.
То и дело теряя из виду шустрого Шивила, Дорри несся мимо женщин с туесками и прокуренных работяг, бредущих кто к каменоломне, кто к реке. Он сам не заметил, как запыхался. Утренний голод проступил отчетливей. От него все внутри сжималось, навевая дурные воспоминания, и Дорри поспешил сунуть в рот спрятанный в куртке сухарик. Он чуть не поперхнулся колкими крошками, но не сбавил ходу и вскоре добежал до городской стены, где только-только открывали ворота, перед которыми толпилась вереница лошадей с телегами и крытыми экипажами.
Им с Шиви удалось пролезть между колесами и первыми вывалиться наружу. Можно было сделать это и через дыру, найденную Генхардом у свалки, но там все подтаяло и ужасно воняло, а мыться лишний раз Дорри не любил, поэтому старался не пачкаться.
Плутенок Шиви уже подскочил к вестнику, но до синих лент не дотягивался, и Дорри успел злорадно хмыкнуть, прежде чем улыбка сошла с его лица. В одно мгновение жар отхлынул от щек и заколотился в висках, а желудок сморщился от болезненного спазма: к столбу была привязана черная тряпица. Значит, в чьем-то доме живет порченый и ему исполнилось десять. Родители не захотели ждать полгода и кормить его до осени, поэтому решили позвать прималя, как только снег сошел с верхушек холмов.
Иремил рассказывал, что раньше вестники ставили на площадях, но с тех пор, как Валаарий издал указ о порченых, их начали водружать у ворот. Считалось, что это поможет переселенцам и приезжим работникам, не платя за вход в города и не тратя времени на расспросы, узнавать, есть ли здесь то, что им нужно. Но всамделишные истоки крылись в другом. Примали – вот кто явился причиной перемен. Колдуны бродили из села в село, из деревни в деревню в поисках семей, жаждущих освободиться от груза Цели. О порченых детях никто нигде не говорил, и другого способа сообщить пастырю мертвых о ребенке попросту не существовало. Вестники позволяли действовать скрытно. Черные ленты привязывали и отвязывали тайно. Никто, кроме родителя, ежедневно находившего повод прийти к воротам, не мог знать, в какой день встретит здесь прималя.
На черных лентах не было ни знака дома, ни надписей. И несмотря на закон, по которому за порченых полагалась хорошая награда, редко кто брался преследовать родителей и сдавать их Валаарию. По одной простой причине – горе могло случиться в любой семье. Поэтому жители Большой Косы сосуществовали в молчаливой солидарности друг с другом.
Увидев тряпицу, Дорри застыл как вкопанный, борясь с десятком сильных чувств. Ему захотелось незаметно сорвать черный лоскут. Скорее, пока никто не видит. Но что делать потом? Подкараулить родителя, который придет к воротам, ожидая найти здесь колдуна, попросить кого-нибудь из старших закутаться в тряпье и выставить себя вестником мертвых? А после? Забрать ребенка, всем вместе покинуть Медук и отправиться на север, чтобы найти Астре? А это может сработать! Им же все равно скоро уходить! Уже весна…
Но что делать с отцом или матерью, которые увяжутся следом? Сумеет ли Рори их оглушить? Выйдет ли все тихо? А вдруг поймают?
Дорриан готов был биться о каменную стену до крови, но не мог совладать с Целью. Невозможно пройти мимо чужой беды, зная, что есть шанс помочь. До ночи ждать нельзя. Вдруг прималь явится раньше и заберет ленту. Тогда все будет кончено.
В мучительных мыслях прошел всего миг, а Дорри казалось – целая вечность. Мальчик схватился за куртку в том месте, где съежился между ребрами желудок, и невидящим взглядом смотрел, как Шиви прыгает, пытаясь достать нужную ленту. Выбора не было. Дорри нервно глянул в сторону ворот, где все еще не выпускали людей, чтобы дать проехать повозкам, потом подошел к столбу, развязал и сунул Шивилу синюю полоску материи.
– Спорим, ты не добежишь до дома быстрее меня?
Мальчишка тут же бросился наутек, весело хохоча и распихивая сонных горожан, а Дорри попытался незаметно сорвать знак смерти. Он, как нарочно, был привязан слишком высоко.
«Пожалуйста! Пожалуйста, скорее! Они уже идут сюда!»
– Эй! Пацан! Ты что это делаешь? – спросил низкий мужской голос.
Кто-то навис над мальчиком и схватил его за руку, прежде чем правдолюбец успел сунуть ленту в карман.
ebooksa