До самой дрожи

– А сейчас то, вы говорили с ним?

– Еще бы! Опять два часа по парку гуляли. У него есть девушка, живут в Питере, работает у дяди в юридической фирме. Приехал сюда к родителям, они переезжают к нему. Я спросила, а почему ты перестал отвечать мне и все такое, а он типа, тогда я уезжал в один город, а ты в другой, и вообще ты не показывала того, что я тебе симпатичен. Катя, вот скажи мне, если мы переписывались почти год, это разве значит, что человек мне не симпатичен?! Да я в жизни столько не общалась ни с одним парнем, а ты ведь знаешь, что я безумно общительный человек!

– Мне сложно думать о таких серьезных вещах, сидя на унитазе и пытаясь пописать.

– О каких серьезных вещах, все ведь очевидно! – продолжала подруга, не уловив в моих словах сарказма. – Да он мне сразу же понравился! Прям вот так, по щелчку! Мы общались целый год по ICQ, созванивались по Skype, и это что, значит он мне не нравился что ли? Ты ведь в Диму также втрескалась, да? – засмеялась она. – Ну, понимаешь ведь, о чем я говорю? Когда к человеку магнитом тянет, когда думаешь, какого хрена я столько времени жила без него? Вот же! Мой недостающий пазл! Мм… Так, кажется, я перепила сегодня! Ты писать то собираешься или нет? У меня уже руки онемели всю твою красоту держать.

Я засмеялась и попросила подождать еще чуть-чуть и, если мы посидим в тишине, то я сделаю то, что собиралась значительно быстрее.

Однако, у меня ничего не выходило, поскольку слова подруги вынудили подумать о человеке, который совершенно не вписывался в этот день. Это все равно что коренные ханты и манси научились выращивать розы в глубоких сугробах. Нелепо и немыслимо.

– Бежит?

– Кто? – вдруг очнулась я.

– Струйка бежит?

– Нет, не могу сосредоточиться. Минутку.

Да, сидя на унитазе в свадебном платье, что держала моя лучшая подруга, я думала об улыбчивом парне, с которым общалась всего два часа четыре с половиной года назад. И думала так, как будто все это время мы поддерживали связь, и, мало-мальски, я имела представление о его жизни. Я даже не помнила фамилии своих одноклассников, с которыми проучилась вместе одиннадцать лет, но фамилию этого человека знала вдоль и поперек, словно она была выбита в моем черепе.

– Слушай, у меня спина уже колом стоит, поторопись! – напевала Ира. – Сикай скорее! Ты о чем думаешь вообще? Представь ручеек. Пс-пс-пс, пс-пс-пс.

– Я ведь все делаю правильно, да? – вдруг спросила я, взглянув на пыхтящую от недовольства подругу. Ира подняла на меня темные глаза и вопросительно изогнула бровь. – Ну, все это, – нервно хмыкнула я, бегло оглядев стены. – Любовь, свадьба, семья. Вместе на веки вечные и все такое.

– Ты это у меня спрашиваешь? – медленно спросила Ира. – Погоди-погоди… Стоп-стоп… Ты что, сожалеешь? Прошло восемь часов, а ты уже сожалеешь? – прыснула она, закатив глаза. – Катерина, ты не пугай меня, ладно?

– Да я и не пугаю, я просто поинтересовалась вот и все.

– Чем ты поинтересовалась? Правильностью своих решений? Я что-то догнать не могу.

– Просто скажи мне, что я правильно поступаю, шаг за шагом, что все так, как у людей.

– А как у людей? Что именно?

– Боже мой, ну это! – воскликнула я шепотом и развела руки в стороны. – Познакомились, влюбились, сыграли свадьбу, родили детей… Внуков, – через силу уточнила я.

– О-о, все понятно! Я знала, что к добру это не приведет!