– В смысле, не хочешь, – буркнул он и вернулся за кофемашину.
– А он, знаешь ли, прав, – сказала, оказавшаяся совсем рядом Надя.
Она оперлась на витринную стойку с выпечкой и салатами и поприветствовала меня двумя пальцами. Возле нее остановилась и Кристен. Обе были одеты по-спортивному, щеки раскраснелись после утренней пробежки по холодку.
Я с силой потерла ладони, счищая несуществующие комки теста.
– То есть вы считаете, что мне следует согласиться?
Надя кивком указала на Яна, который уже обслуживал следующего посетителя.
– Ты ведь ему и правда очень нравишься.
Это я и без того прекрасно знала. Ян уже не раз искренне посвящал меня в свои чувства.
– Он мне друг и к тому же теперь у меня работает, – нашлась я после некоторой заминки.
– Ну, если ты так считаешь…
Я поморщилась. Даже я понимала, что этот довод совсем не убедительный.
– Идите-ка отсюда. Кофе вам сегодня не светит, – огрызнулась я и, отвернувшись к раковине, пустила воду. Надо было срочно перемыть грязные чашки.
– Сейчас, Надя, будет готов кофе, как ты любишь.
– Спасибо, Ян. – Она оторвалась от витрины.
– Предатель! – одними губами прошептала я ему, и Коллинз смешливо фыркнул.
Надя взяла со стойки для прессы бесплатную районную газету и, проглядывая колонки на передней полосе, двинулась через зал.
Кристен между тем скользнула ко мне за стойку и оперлась на бортик раковины.
– Надя ведь о тебе же беспокоится. Как, впрочем, и все мы. – Какое-то время Кристен молча смотрела, как я отмываю особенно грязную чашку с уже высохшими потеками кофе и отпечатавшейся на ободке невероятно яркой, пунцовой помадой. Это режущее глаз пятно я стала оттирать с пущей усердностью, повернув посудную губку абразивной стороной.
– Что случилось? Что тебя так взбудоражило? – спросила подруга, не дождавшись моего ответа.
Я раздраженно выдохнула.