У меня аж брови поползли на лоб:
– И твоих родителей это совершенно не волнует?
Громко фыркнув, Джеймс опустил голову и посмотрел на меня широко раскрытыми, невинными глазами, отчего на лбу у него протянулась тоненькая складка. Его родители определенно не знали, что он сейчас у меня.
– Отец сегодня допоздна работает, а у мамы благотворительное мероприятие, – объяснил он.
– То есть ты у нас сегодня прогульщик? – усмехнулась я, ставя противень на гранитную столешницу.
Вместо ответа Джеймс одарил меня ослепительной, во все лицо, улыбкой, от которой у меня сжалось сердце. Вспыхнув, я наклонила лицо, надеясь скрыть от него непрошеный румянец, и деловито занялась печеньем, перекладывая его на решетку охлаждаться.
– Пришел порисовать? – спросила я, услышав, как он подошел сзади.
– И увидеться с тобой.
Я невольно расплылась в широкой радостной улыбке.
Джеймс между тем привалился бочком к столу и стащил печенье. Я мигом сцапала его за запястье. Печенье зависло в каком-то дюйме от его рта. Джеймс удивленно вскинул брови, я же сердито сощурилась:
– Это для Кристен. У нее день рождения.
Он быстро сунул печенье в рот.
– Джеймс… – с укором начала я, но тут мой взгляд опустился к его губам, и мысли сразу приняли иное направление.
– Все, больше ни одного не дам, – предупредила я. Предоставь ему такую возможность, Джеймс, не моргнув глазом, слопал бы весь противень, и вовсе не по причине своего здорового спортивного аппетита. – Мне уже некогда печь новую партию.
– Ну, еще одно, – выпятил он нижнюю губу, словно надувшись.
– Ладно, – вздохнула я, не в силах ему отказать, и сунула ему в рот печенье.
Джеймс, жуя, довольно промычал.
– А чего это ты сегодня так вырядился? – кивнула я на его одежду.
– Что, я разве плохо одет? – с вызовом посмотрел он на меня.
– Нет-нет! Ты красив… То есть одежда на тебе красивая, вот, – запинаясь, объяснила я. Нарядился он явно по какому-то случаю. – И куда ты сегодня собрался?