– Где мы? – Пытаюсь хоть что-то разглядеть под проливным дождём, но всё очень мутное, мрачное и не даёт пока осознать, насколько близко я подхожу к краю.
Довольно лёгкая атмосфера с примесью философского цинизма улетучивается, когда Джесс, забирая из моих рук зонт, выпрыгивает из машины и уже ожидает меня. Выбираюсь и юркаю под укрытие. Джесс передаёт мне ручку и кладёт руку на сгиб моей.
– Так, где мы? – Спрашиваю её. Она не отвечает, только слабо качает головой и ведёт меня к зелёной траве, на которую мы неспешно ступаем.
Неожиданно сердце спотыкается обо что-то невидимое, дыхание нарушается, вырывая изо рта хриплый стон, когда мы приближаемся к могильным плитам, расположенным тут и там. Мой ад.
– Нет… – шепчу, торможу и мотаю головой, желая сбежать. Пусть намокну, пусть это назовут трусостью, но я не желаю быть в дождь на кладбище. На чёртовом кладбище, где похоронены мои родители! Это самое жестокое, что она могла сделать со мной! Ледяной пот покрывает лоб.
– Флинт, пойдём, – мягко произносит Джесс, и если бы я мог противостоять этому тягучему нектару в её голосе, то оттолкнул бы её, наорал и ускользнул. Но я иду. Иду по мокрой траве, замечая у некоторых плит свечи, мягкие игрушки, цветы. Это нормально. Те, кто скорбят, всегда приносят в такие места частичку памяти, соединяющие их с мёртвыми. У меня же такого нет.
– Я не могу, Джесс. Пожалуйста…
– Когда ты был здесь в последний раз? – Перебивая меня, она останавливается под деревом и поворачивается ко мне.
– В день похорон, – мрачно отвечая ей, чувствую, как могильный холод пробирается в моё сердце, чтобы сжать его в объятиях.
– Тогда ты помнишь, что мы недалеко, – она указывает взглядом за мою спину, и я медленно оборачиваюсь. Да, ещё шагов пять, и я увижу то, что гнал от себя. Обычную мраморную плиту на земле, вокруг тысячи таких же, не отличающихся друг от друга ничем, кроме имён. Я точно знаю, что там написано и вижу сейчас это отчётливо перед глазами.
Именно это Зои выгравировала на их плитах, посчитав, что так все будут помнить их, как самых весёлых людей, готовых прийти на помощь друзьям и своей семье.
– Зачем? Зачем ты так со мной? – Сдавленно произношу, смотря в яркие глаза моей мучительницы.
– Посмотри, Флинт. Ты обходишь это место стороной даже в своих мыслях, не так ли? – Она облокачивается о дерево, а я опускаю взгляд на её красные кеды.
– Я не хочу здесь быть. Они лежат… вот там… они лежат рядом, и я дышать не могу. Джасмин, я… чёрт, неужели, ты наслаждаешься, когда мне больно? – Кривлюсь от своих слов и не даю себе возможности хоть немного почувствовать, иначе разорвёт.
– Нет, я привезла тебя сюда, чтобы ты понял, это место ничто, – приподнимая брови, встречаюсь с её серьёзным взглядом.
– В каком смысле?
– В прямом. Что ты видишь вокруг себя? Камни, и всё. Под нами гробы уже со съеденными телами. Кладбище, но не мёртвых, а эгоистичных живых. Зачем сюда приходят? Чтобы пожалеть себя, вспомнить всё плохое, что связывало человека и погибшего. Расплакаться напоказ, чтобы это увидели прохожие и посочувствовали горю. Это блеф. Это человеческий эгоизм и слабость. Здесь никого нет, кроме неодушевлённых предметов и нас. Поэтому бессмысленно избегать этого места и страдать. Это никому не нужно, кроме тебя самого, – она отталкивается от дерева и подходит ко мне, бегающему глазами по её насмешливому лицу. Я всего ожидал, но не этого. Не такого отношения к мёртвым, хотя в её словах есть доля правды. И я бы услышал её, если бы сейчас воспоминания не прокручивались назад.
– Тогда зачем? Зачем ты притащила меня в это бесполезное место, по твоим словам? Зачем говоришь это всё мне? Выходит, что никак вину не искупить. За что ты мстишь мне, Джесс? – Зло шиплю, сжимая с силой ручку зонта.