- Еще один впереди! - крикнул дозорный. - Что-то... что-то за ним гонится!
- Сейчас увидим, - прошептал Швайниг. - Сейчас увидим...
- Парни! - крикнул Голландец. - А ну добрать брас! Повернуть грота-рею!
Все бросились выполнять распоряжения, и вскоре корабль уже плавно шёл по волнам со скоростью самого моря.
Голландец стоял на носу, глядя в подзорную трубу.
- Тысяча чертей! Что это за ужас?
Мы заметили третьего кита - тоже гренландского - с наветренной стороны. Это была самка около восемнадцати метров длиной. Неимоверно огромное животное. Я даже представить себе не мог, кто рискнёт напасть на такого исполина. Но кто-то всё же рискнул... Даже сквозь подзорную трубу я не мог точно сказать, что это было за существо. Я видел... Я видел что-то призрачно-белое, волнообразное, разбивающее прибой, рвущееся к киту размашистыми режущими движениями. С каждым ударом кит вздрагивал, дергался, как кусок хлеба, на который в пруду набрасывался карп. Только вот передо мной сейчас был не карп. Я не понимал, кто это существо, дрожа от отвращения. Каждый раз, когда зверь врезался в тушу, кит вздрагивал, и в воздух взлетали огромные струи кровавых брызг.
- Парни! Быстро к лодкам и готовьтесь к спуску! - крикнул Голландец.
- Мы... Мы будем охотиться на ЭТО, сэр?! - воскликнул я.
- Ещё как будем, малец! Мы поймаем этого зверя! Это морское чудовище и убийцу китов! Мы забьём его гарпунами и сделаем чучело для украшения корабля - из этого проклятого ужаса, который пожирает наши средства к существованию!
Мысль о том, чтобы преследовать это чудище, казалась мне нелепой, и я знал, что то же самое чувствовала вся команда. Это легко читалось по их бледным лицам. Но... Капитан отдал приказ, и мы вынуждены были подчиниться. И как бы мы ни боялись столкнуться с этой тварью на открытых вельботах, нам всем было любопытно взглянуть на нее поближе. Своими глазами увидеть монстра - убийцу китов. Голландец велел нам не просто взять с собой гарпуны и копья, а вооружиться по полной. Что мы и сделали. Матросы похватали топоры, багры и пики, а каждому помощнику капитана Голландец дал по прекрасному карабину Шарпса калибра .52.
Клегг, Грир и я собрали экипажи и расселись по лодкам. Надели непромокаемые костюмы. Зарядили оружие, закрепили канаты. Краны раскачивали наши лодки над морем. Весь экипаж напряжённо следил за нами. На каждую шлюпку приходилось по шесть человек, включая помощника капитана и гарпунщика. Остальные члены команды всегда оставались на борту "Призрака" в качестве смотрителей, пока мы охотились за добычей. Все спустились на палубу, чтобы проводить нас, и только главный дозорный остался на своём месте. Никогда в жизни ни на одном китобойном судне не было более напряженного момента.
Голландец набрал полную грудь воздуха и прокричал:
- Спускайтесь! Спускайтесь, мои славные ребята! Мы должны отдать должное дьяволу! Спускайтесь!
Вельботы спустили в море, и мы, перебравшись через борт "Призрака", попрыгали в лодки. Подняв якорь, я посадил свою команду на весла — Посуна, Дэ Кампа, Уайта и Шорнби — и взялся за штурвал, в то время как Швайниг стоял на носу, ожидая своего шанса бросить гарпун. Он пел себе под нос какую-то древнюю индейскую погребальную песню, как делал всегда, когда готовился убивать. Его темные глаза тлели на бронзовом, покрытом татуировками лице, а мысли витали где-то далеко. В его жилах текла горячая и древняя кровь его народа, когда он пел и привязывал трос к железным ремням своих гарпунов.
Наши вельботы были около девяти метров длиной. Они были остры, как бритва, и на корме, и на носу, и быстро рассекали бурлящее море. Мы обогнули нос "Призрака" - лодка Грира шла позади нас, - и я увидел, что лодка Клегга идёт от нас по левому борту.
- Рассредоточимся! - крикнул нам Клегг, удерживая лодку на гребне серой волны. - Рассредоточимся и обойдём зверя с трёх сторон! Вперёд!
- Вы слышали первого помощника! - крикнул я своим ребятам. - А теперь гребите, гребите, гребите! Вот так, ребята! Гребите, во имя Бога и страны! Гребите, ради своих матерей, жён и сыновей, рожденных и нерожденных! Гребите, ради Бога! Приведите нас к этому уродливому чудовищу, убивающему китов, чтобы мы угостили его своими гарпунами! Гребите, говорю вам! Гребите, гребите, гребите, черт бы вас всех побрал!
Это была самая захватывающая часть дела; спросите любого человека, который бывал на палубе китобойного судна, в то время как оно качается, бросая салаг от одного борта до другого, пока помощники капитана твёрдо стоят на ногах. Это был момент, который обычно сводит на нет недели скуки; момент, когда вы гребете к своей добыче и подводите ее на расстояние выстрела, а гарпунер пускает в ход железо. Затем начинается долгое выматывание зверя, и когда кит устает, помощник наносит смертельный удар копьем. “Труба горит!” - кричит дозорный, когда левиафан извергает фонтан крови, и начинается настоящая работа. Обычно так и происходит. Но сегодня у нас была не обычная добыча, и каждый мужчина в лодке знал это. Мы шли навстречу неизвестности и чувствовали поселившийся в нас страх. Да, страх был всегда, но сегодняшнее чувство не шло ни в какое сравнение с предыдущими походами - оно было диким, первобытным, всепоглощающим.
С такого расстояния мы уже легко могли рассмотреть мёртвого кита. Даже накатывающие волны не могли скрыть от наших глаз эту исполинскую черную фигуру. Как и другие туши, эта перевернулась, замерла и начала источать в воздух убийственный запах... крови, ворвани и внутренностей. Но эти запахи заглушало гораздо более сильное зловоние. Все тот же едкий, отвратительный запах кожевенного завода, скотобойни и помойки. И этот запах не имел никакого отношения к мертвому левиафану. Это был запах самой твари: ее жизненная сила, тошнотворная и зловредная, кипела и бурлила, как смола в чане.