Зайка

– Ну и правильно. Однажды на Аляске за мной от бара до дома увязался медведь. И в итоге я с ним заговорил. Мы много разговаривали. Он мне много чего рассказал. Наверное, понял, что я поэт, а ему как раз хотелось поделиться с кем-нибудь своей историей, чтобы о ней написали.

Мы снова смотрим на кроликов. А те смотрят на меня.

– Может, ты наполовину кролик, но не знаешь об этом, – улыбается он. – Слушай, не хочешь пойти выпить чего-нибудь? Я только с занятий. Могли бы сходить в бар, там классный эль.

– Я думала, ты не пьешь.

– Ага. Но я могу посмотреть, как пьешь ты. Мне даже нравится так делать.

Все это время я слежу за кроликами поверх его плеча. Блин, пялятся и пялятся!

– Прямо сейчас не могу, Иона, извини. Давай в другой раз, хорошо?

Я вскакиваю и бросаюсь прочь, и чуть не падаю, споткнувшись об очередную серую тушку, бросившуюся мне под ноги. Кролик убегает на дорогу. В этот же миг его переезжает машина. После чего кролик как ни в чем не бывало скачет дальше, а я визжу.

* * *

– Привет, Саманта, – говрят зайки всякий раз, когда мы пересекаемся в студгородке. И улыбаются при этом так, словно я – мальчик, которого они заприметили всей компанией, но пока не решили, влюбляться в него или нет. Машут мне с зеленой лужайки, где сидят все вместе на одном пледе. Здравствуй. Привет. Приветик. Бонжур, Саманта. Иногда они пытаются завязать со мной разговор. Спрашивают, как прошла моя неделя. Крошечная улыбка Виньетки становится чуть шире. Кексик застенчиво предлагает мне кексик. Говорит, что ей нравится мое платье, хотя я и не ношу платья. Никогда. Но все равно, спасибо, мне твое тоже. Жуткая Кукла дарит мне острый и блестящий черный камень. Для твоего творческого алтаря, Зайка. У тебя же есть алтарь, верно? Никакого алтаря у меня нет, но я улыбаюсь, мол, да, конечно, есть, спасибо тебе большое за подарок. Во время занятий Герцогиня уже дважды протягивала ко мне руку и сжимала мое запястье. Произносила мое имя таким тоном, словно закутывала в шелковые объятия. О Непристойных посиделках они не вспоминают. Лишь раз кто-то из них сказал: «Было очень круто, правда?»

Да, говорю я. Было круто. И только произнеся вслух эти слова, я понимаю, что не лгу.

Это правда.

Было круто, повторяю я.

Мне хочется спросить у них – вы правда просили меня поймать кролика? Кролик правда сам прыгнул мне на руки? Мне хочется сказать им: знаете, меня теперь всюду преследуют эти кролики.

Надо бы повторить, говорит Жуткая Кукла. Застенчиво, словно приглашая меня на второе свидание.

9

Всю неделю после занятий я в одиночестве возвращаюсь в ту квартиру, которую Ава однажды окрестила непригодной для жизни. Подъедаю запасы консервов, которых прошлой осенью накупила целую кучу в преддверии урагана, который в итоге прошелестел по городу легким дождиком. Пью из сувенирной кружки с водопадом моего родного города вино, простоявшее в холодильнике несколько месяцев. Жуткая кислятина, но меня это не останавливает.

Вы наверняка бывали на таком водопаде. Приезжали туда на час, полтора, может, на полдня. Ну максимум на полтора. Ставили машину на парковку, построенную специально для этого места, пусть там и нет ничего, кроме воды, и шли гулять. И вот вы уже стоите у перил и делаете семейное фото на фоне грохочущего позади водопада. Жалеете, что надели сегодня шорты. Наигранно улыбаетесь, пока ледяная вода орошает ваши ноги и руки. А может, и не наигранно, может, вполне искренне. Может, после этого вас даже хватит на лодочную прогулку под водопадом. Ну не прямо под ним, понятное дело, потому что эта ревущая масса воды вас прикончит, если вы попытаетесь под ней проплыть. И даже желтый дождевичок не спасет. Будь с вами я, сказала бы, что нет смысла его надевать, вы все равно промокнете до костей, да и вообще, эти лодочные прогулки полный отстой. Я в этот момент, скорее всего, где-то в центре Фоллинга, города, куда не приезжает никто, кроме его коренных жителей. Сижу в кабинете своего учителя и жду нагоняй за то, что сдала рассказ вместо домашнего задания по математике. Или в маминой парикмахерской. Или прячусь в кроне фруктового дерева, мысленно переносясь в какое-нибудь другое, более интересное место.

Обычно в центр Фоллинга никто не ездит, но если уж вы поехали бы, то наверняка оттянулись бы на полную катушку: ели бы тягучий плавленый сыр у воды, играли в дурацкие поломанные аркады, блуждали по зеркальному лабиринту, для которого я была слишком высокой, пробовали «мороженное из будущего», а после ужинали в ресторане в форме корабля, где подают стейки и лобстеров. Вгрызались бы в сочный стейк у иллюминатора, сидя под натянутой рыболовной сетью, наслаждаясь музыкой группы Heart, которая звучала в те дни отовсюду, словно бежала по невидимым венам этого туманного городка. А в канун Хэллоуина можно было пойти в живой дом с привидениями, где из холодильника выскакивает человек в хоккейной маске и бегает за вами по темным коридорам с бензопилой наперевес. С 1985 до 1992 года этим человеком был мой отец. Позже он работал в казино, где вы тоже наверняка оставили пару пенни. Пытался взобраться по карьерной лестнице и дослужиться от официанта до менеджера.

Но я почти уверена, что ничего из этого вы бы не делали, для этого нужно иметь на голове дурацкий хвостик из восьмидесятых, ну или глубокое чувство самоиронии. Скорее всего, вы сделали бы положенное селфи у водопада и уехали из Фоллинга без оглядки. В крайнем случае купили бы по пути к машине неоправданно дорогую рюмку или кружку, вроде той, из которой я пью вино. Ну или магнитик с фотографией водопада, более красивой, чем та, которую сделали вы. Может, тот, на котором есть радуга или надпись: «Водопадаю в твои объятия». Мама однажды в шутку подарила мне такой. С тех пор я с ним не расстаюсь. Креплю его на все холодильники, с которыми живу, даже на этот. Но летом я отдала его Аве, и она прилепила его на свой холодильник.

На наш, сказала она тогда.