Зайка

– Саманта, – веско произносит Элеанор. – Ты понимаешь, о чем мы говорим?

Я смотрю на них сквозь розовые очки-сердечки Киры. Вот как она, должно быть, постоянно видит этот мир. Я смотрю на их розовые лица, неожиданно ставшие предельно серьезными. Мне нужно позвонить в полицию. А после скрыться в Мексике.

– Да, конечно. Вполне.

– Прекрасно! Потому что мы думаем, что ты вполне готова.

– Готова к чему?

– Присоединиться к нам.

– В чем?

– В чем же еще? В Мастерской.

– Но мы и так ходим…

Они переглядываются.

– Надо показать ей, – невнятно, со ртом, забитым мини-картошкой-фри, говорит одна из них – кажется, Виктория.

– Ну не знаю, девочки, – произносит Кира. – У нее и так был непростой день, – она похлопывает меня по ладони. – Правда, Зайка?

– Да и готова ли она?

– Она готова, – ставит точку Элеанор.

Я опускаю взгляд на экран телефона. Ава все так же молчит. Я чувствую, как погружаюсь все глубже и глубже, на самое дно розовых вод. Мне казалось, что наркотическая дымка рассеялась, но теперь она превратилась в густой туман. Я тону в зыбучем песке, только вместо песка – мякоть веселого арбузика.

– Покажите мне, – говорю наконец я.

14

Мы на чердаке у Киры. Он похож на крошечную комнатку в кукольном домике, забраться в которую можно только по винтовой лестнице. Куполообразный потолок украшает фреска с изображением облачного неба – они говорят, что нарисовали ее вместе в прошлом году. Облака пухлые и белые – такие, какими их представляют дети. Кислотно-голубое небо перечеркивает лента пятицветной радуги. Я разглядываю ее в прорези заячьей маски, которую они велели мне надеть. Зачем мне маска, спросила их я. Просто доверься нам, ответили они. Я подмечаю, что занавесочки на слуховом окне обуглены снизу так, словно повидали немало пожаров. В углу висит огнетушитель. А в еще одном – топор. Топор?! Да что за…

– Все узнаешь, Зайка, не спеши, – говорят они, за руку подводя меня к белому плетеному креслу в углу. – Просто посиди пока что здесь, оки?

Несмотря на кучи горящих ароматических свечек, в комнате стоит густой запах, знакомый, но непонятный. Немного напоминает тот, который стоял у меня в комнате, когда наш старый кот Люцифер откусывал головы мышам, которых находил в лесу, после чего прятал обезглавленные трупики мне под матрас. Находили мы их лишь несколько дней спустя, когда начинало вонять. Люцифер умер вскоре после того, как я поступила в Уоррен. Очень дурной знак, сказала Ава.