Я выбежал вон. У меня ломило руки и грудь, легким не хватало воздуха, чтобы уберечь меня от обморока, однако я умудрился добежать до лифтовой площадки, ввалился в первый открывшийся лифт, выпал из холла на улицу. Там, согнувшись пополам и уперев руки в колени, я стал глубоко дышать, чтобы успокоиться. Я отказывался думать о происшедшем, о содеянном мною. Отдышавшись, я со всех ног помчался к повороту, потом по боковой улице к своей машине.
Доехав до округа Оранж, я покатил прямиком к своей сестре Кларе, надеясь, что у нее выходной, что она дома. Так и оказалось. По пути я кое-как пришел в себя, кондиционер в машине высушил мой пот, но я все еще не мог понять, что к чему, в голове царил хаос, и Клара почувствовала, что я не в себе.
— В чем дело? — тут же спросила она. — Что случилось?
— Отец! — выпалил я. — Я только что видел отца!
— Ты его видел? — Клара схватила меня за плечи. — Где? Как он выглядел? Ты спросил его, почему он пропал? Почему ни разу не звонил, даже открытки не прислал?
Я не знал, что ей ответить, не знал, что сказать.
— Ты говорил с ним? Что он делал?
Я глубоко вздохнул.
— В комнате, — сказал я, — он исполнял свой танец.
Ⓒ In the Room by Bentley Little, 2014
Ⓒ Аркадий Кабалкин, перевод, 2015
Новая жизнь старых вещей
«Новая жизнь старых вещей».
Таково название нашей компании, и оно как нельзя лучше отражает то, чем мы занимаемся.
Мы — платные охотники за содержимым мусорных бачков. Выискиваем игрушки чьего-нибудь детства, добываем украшения в старинном стиле, ходим по домам, где распродают утварь, перерываем автомобильные кладбища и магазины подержанных товаров ради брошенной вещи, принадлежавшей когда-то одному человеку, а теперь ставшей недостающим кусочком в головоломке счастья другого. Отличная работа, интересная, захватывающая. Одно удовольствие.
По крайней мере, так все начиналось.
В силу несерьезности нашего дела клиентура у нас всегда была особая: в основном богачи-бездельники с причудами и крупные киностудии. Большинство заказов приходит именно от студий: найти предметы старины для художников-декораторов и реквизиторских цехов, разыскать невообразимые объекты, необходимые режиссерам для воплощения визуальных фантазий. Вот со студии-то все беды и начались.
Мы бегали в поисках напольных ламп пятидесятых годов и обстановки для художественной мастерской, которые понадобились в одной из сцен драматической любовной истории, развивавшейся на протяжении нескольких десятилетий. Картину ставили в декорациях ультрамодного и беспрестанно меняющегося мира нью-йоркской богемы. Сроки поджимали. Тим Хендрикс, художник-постановщик, уже нашел все остальное, но режиссер картины, раздражительный британец с непомерным самолюбием, поклялся, что не допустит подтасовки в отношении даже малейшей детали. Вместо того чтобы разрешить реквизиторам смастерить пару ламп и мольбертов в стиле ретро, он нанял нас.
Режиссер дал неделю сроку, но исполнительный продюсер сообщил, с многозначительными подмигиваниями и похлопываниями по плечу, что студия не собирается нас разорять, даже если эти вещи вообще не найдутся. Похоже, он хотел проучить режиссера, используя нашу компанию, но для нас предоставить все предметы согласно контракту было делом профессиональной чести. Несмотря на то что разумность сроков, мягко говоря, вызывала сомнение, мы собирались успеть.
Состоялось совещание по вопросам стратегии, на котором Тони заявил, что пару месяцев назад видел уйму кичовых вещей в «Стране выгодных покупок», в пустыне за Ланкастером. Так что на следующий день после получения заказа мы с ним выехали в сторону Мохаве, оставив Кэрол и Симза держать оборону и обзванивать злачные места в Лос-Анджелесе.