Пыхтя и отдуваясь, уже не обращая внимания на запах, с болью в напряженных руках, они наконец вернулись к Джоанне.
По дороге она становилась все более взволнованной. Теперь она двигалась назад так быстро, как только могла, маневрируя телом горбуна на подъездной дорожке.
- Скорее! - в отчаянии воскликнула она. - Солнце уже почти взошло!
- И что нам теперь делать?
- Посадить его в машину!
В ее голосе прозвучало невысказанное “конечно”, как будто он задал глупый вопрос, на который все знали ответ.
- Положи его на землю и открой дверь.
Последнее, чего он хотел, так это вонючую разлагающуюся штуковину в своей машине - он никогда не избавится от этого запаха, сколько бы дезодорантов ни висело на зеркале заднего вида, - и тут он чуть не заартачился. После всего, что он сделал и с чем согласился, это было уже слишком, это была последняя капля.
Но он не успел возразить. Джоанна, все больше приходя в отчаяние, отпустила руки, открыла дверцу машины и попыталась снова поднять тело и поместить голову и верхнюю часть туловища в машину.
- Подтолкни! - приказала она.
Рон молча толкнул. Голова горбуна треснула под телом, и вся фигура перевалилась через горб между сиденьями и наполовину завалилась на водительское кресло.
- Разве он не должен быть сзади? - спросил Рон.
- Это не имеет значения.
Джоанна быстро оглянулась через плечо на светлеющее небо на востоке и захлопнула дверь.
Внезапно в машине послышалось какое-то движение. Из-за закрытых окон Рон услышал приглушенный крик, слово, которое звучало как “Детенте”, а затем взошло солнце и одинокий луч света кинематографически осветил пассажирское окно, как будто был запрограммирован на это голливудским магазином спецэффектов.
В машине возник вихрь, маленький черный торнадо, залепивший лобовое и боковые стекла гниющими листьями и чем-то похожим на почерневший перец чили с человеческим глазом.
А потом все это исчезло.
Джоанна открыла дверцу машины.
Все, что осталось, - это пакет с апельсинами.
- Слава Богу! - она вздохнула, и он услышал в ее голосе неподдельное облегчение. Она поцеловала его в губы, быстро, с благодарностью, и он почувствовал запах корицы и вкус сахара.