Кошки-мышки

Отнекиваться было глупо после того, как он расспрашивал ее о мачехе. Да и какой дурак откажется от знакомства с человеком, умеющим укрощать огонь? Никита, конечно, не думал, что у нее растут фиолетовые рога или она прямо за столом продемонстрирует что-нибудь эдакое, но все равно не мог удержаться.

— А как же расследование?

— Я все рассказал Лосеву, он им займется. Не забывайте, что мы всего лишь добровольные помощники. Причем помощники в той части, которой полиция, во что бы она ни верила, официально заняться не может. Поэтому вполне можем позволить себе выходной.

Яна еще несколько секунд сверлила его взглядом, а потом снова вытащила телефон.

— Смотрите не влюбитесь в нее, — предупредила она, набирая номер. — Иначе папа вас ржавыми гвоздями к стене мастерской приколотит.

— Этого в моих планах точно не было, — со смешком заверил Никита.

— Влюбляться или быть приколоченным к стене? — уточнила Яна, но ответа не дождалась. — Пап, ну, короче, мы приедем.

Глава 13

Ехать домой с Никитой Андреевичем Яне страшно не хотелось. И вовсе не потому, что она боялась, будто он на самом деле может влюбиться в Элизу. Влюбляются ведь не за способности, а за что-то гораздо большее. Яна просто слишком хорошо знала своего отца. Он под микроскопом готов рассматривать любую особь мужского пола, которая к ней приближается, и ни разу еще ни один парень ему не понравился. А в том, что между ней и Никитой Андреевичем ничего нет, его определенно придется убеждать. И это казалось Яне еще более унизительным, чем его привычное недоверие к ее настоящим поклонникам. Для папы Яна так и осталась той десятилетней девочкой, которую он когда-то забрал в аэропорту и привез домой. Элиза постоянно ей об этом напоминала, да и Яна сама это понимала, но все равно не могла не раздражаться на его гиперопеку.

Родители Яны развелись, когда ей было восемь. Папа собрал вещи и уехал в другой город, а Яна осталась с мамой в Санкт-Петербурге. Но через два года мама снова вышла замуж, собралась с новым мужем переезжать в Европу, и малолетняя дочь перестала вписываться в ее жизнь. Мама обещала, что Яна поживет с отцом совсем чуть-чуть, пока она устроится на новом месте, а потом заберет ее к себе, но проходило время, а планы все не осуществлялись. То у маминого нового мужа были проблемы с работой, то они переезжали на другую квартиру, то Яне нужно было подучить язык. Годы шли, а Яну так никто и не забирал. Пока однажды папа не раскрыл ей глаза, что никто и не собирается ее забирать.

К тому моменту, как мама посадила ее в самолет, поцеловала на прощание и дала свое первое невыполнимое обещание, Яна не видела отца уже почти два года. Порой ей казалось, что, если бы не фотографии, она уже начала бы забывать черты его лица. В десять лет два года — это огромный срок. Это пятая часть жизни. И почти половина сознательной. Но, даже несмотря на фотографии, Яна с трудом узнала в лохматом небритом мужчине, раскрывшем для нее объятия в зале прилета маленького аэропорта, своего папу, которого помнила всегда гладко выбритым и коротко подстриженным. Пока он вез ее в новый дом, Яна с опаской поглядывала в окно. Вокруг простирался бесконечный лес, с трех сторон окружающий крохотный городишко, в который переехал папа. А с четвертой стороны город упирался в непролазное болото. Даже в десять лет Яна понимала, что место весьма депрессивное, и переживала, что папин вид говорит об одном: с этим городом можно мириться только в компании с бутылкой алкоголя.

Но оказалось, она зря переживала. Ее папа по-прежнему оставался ее папой, просто из следователя превратился в столяра, осуществив детскую мечту. Теперь у него была своя мастерская по изготовлению мебели, и, уйдя с головой в какой-нибудь интересный и важный заказ, он забывал и бриться, и стричься. Вдвоем с Яной они прожили пять лет, и, хоть порой Яна злилась, мечтала уехать к маме, оглядываясь теперь назад, она понимала, что это были неплохие пять лет. По крайней мере, папа старался сделать все, чтобы они такими были для нее. А уж после того, как в их жизни появилась Элиза и они втроем уехали из того беспросветного болота в маленькую деревушку на берегу моря, ей и вовсе не на что стало жаловаться. Если бы только еще папа наконец вспомнил, что ей уже девятнадцать, а не десять…

Они на самом деле проезжали почти рядом с деревней, в сторону пришлось свернуть всего на двадцать километров, а потому приехали, когда ранние зимние сумерки только робко тронули верхушки деревьев. На центральной улице еще не зажигали фонари, но окна домов уже светились желтым электрическим светом.

Несмотря на небольшой мороз, папа вышел встречать на крыльцо. И Яна почему-то ужасно разволновалась, будто на самом деле привезла знакомиться с родителями своего парня. Казалось, что, если бы на месте Никиты Андреевича сидел Саша, ей не было бы так страшно. Тот улыбнулся бы своей очаровательной улыбкой и как минимум понравился бы Элизе, а Элиза умела влиять на отца.

— У вас молодой отец, — с удивлением заметил Никита Андреевич, паркуясь во дворе.

— Ему было всего двадцать, когда родилась я, — сдала родителя Яна.

Папа приветственно улыбался, но Яна видела настороженную оценку в его взгляде, когда он смотрел на Никиту Андреевича. Очевидно, прикидывал, насколько тот старше дочери, и думал, как к этому отнестись. А Яна внезапно подумала, что, если бы они с Кремневым действительно встречались, папе впервые не было бы в чем ее упрекнуть, на каждый его аргумент у Яны нашелся бы свой. Он старше ее на девять лет? Так и папа старше Элизы на десять! Он с причудами в виде экстрасенсорных способностей? Батюшки, а ты живешь с женщиной, которая одним взглядом может поджечь занавески, закрыть дверь, не вставая с места, вырастить цветы за минуту и убить человека, только пожелав ему смерти!

Яна едва не застонала вслух, внезапно осознав, какой партии лишилась!

Знакомство прошло спокойно. Яне даже не пришлось делать упор на тот факт, что Никита Андреевич ее преподаватель, он все сделал сам.

— Никита Кремнев, — представился он, протягивая отцу руку. — Яна — моя студентка. Преподаю у ее потока уголовное право.