Ради эксперимента сходил в таком виде за дровами — обнаружил, что фонарь на груди висит неудобно, стоит наклониться — болтается и путается, освещая что угодно, кроме того, что надо. В остальном — приемлемо. Я обколол лёд с теплообменников вентиляции, притащил дрова — маска не обмёрзла, и шланг выдоха не обледенел, хотя капюшон за его срезом весь покрылся инеем.
Вернувшись в дом, выгрузил дрова к печке, подвязал нагрудный фонарь ещё одной верёвочкой к поясу, чтобы не болтался, нарастил ремешки снегоступов и решил повторить вчерашний «выход в открытый космос». Чего время терять? Дров у нас больше не становится.
Со снегоступами все оказалось правильно — надел куда легче, чем в прошлый раз. С фонарём всё равно как-то не очень — светит кривовато, чуть в сторону, при ходьбе световое пятно прыгает туда-сюда, раздражая и мешая, к тому же создавая мечущиеся вокруг тени. От этого всё время кажется, что на краю поля зрения кто-то движется. Я, конечно, умом понимаю, что при таком холоде уцелели разве что самые стойкие вирусы — ну и я, конечно. Однако нервирует. Несколько раз останавливался и обводил вокруг себя лучом — разумеется, никого нет и следы только от моих снегоступов — как будто пьяный мамонт шлялся. Ничего себе я вчера причудливо на ощупь шёл! Как ещё попал в свой лаз, а не убрёл в поля… Хорошо, что красная лампочка на мачте была видна даже сквозь лёд на очках, хоть как-то ориентировался. Кстати, а где она? Только сейчас заметил, что мой «ходовой огонь на мачте» погас. Печально, это меняет планы. Хотел сразу прогуляться к соседскому дровнику, но без обратного ориентира страшновато. Тем более что я затупил и не взял с собой лопату. Вот, допустим, дойду я туда — и что? Руками копать? Ладно, обойду ещё раз вокруг дома, прогуляю снаряжение.
Кстати, не так уж и холодно. Дышать — да, тяжеловато, сухой перемороженный воздух карябает горло и застревает в носоглотке, но я при этом не мёрзну, скорее, ощущаю какую-то общую враждебность среды, в которой нет места человеку. Немного похоже на работу глубоководного водолаза и, наверное, космонавта. На снегоступах по второму разу стало полегче — как-то приноровился переставлять ноги, не цепляя одну за другую. Двигаясь вдоль стены, обошёл дом и, наконец, осмотрел то окно, которое собирался вчера. Сегодня антиобледенительная система маски работала безупречно, фонарь светил ярко, и я убедился, что царапины на стекле мне не почудились. Такое впечатление, что кто-то, пытаясь счистить иней, с усилием поскреб окно зазубренным ножом. Нет, на принесённую ветром ветку это совсем не похоже — даже если бы тут был ветер и ветки. Посветил фонарём вверх, на дым из трубы — он по-прежнему идеально вертикален, поднимаясь в луче света серым мерцающим столбиком, рассеивающимся в черноте отсутствующего неба. От этого зрелища меня опять замутило. Но всё же я заметил непорядок — коричневая металлочерепица, которой покрыта крыша, в нескольких местах блестела свежими царапинами голого металла, а кое-где даже пробоинами. Как будто кто-то взбирался на конёк в альпинистских «кошках», цепляясь двумя ледорубами. Как мы могли этого не услышать? Конечно, обратная сторона теплоизоляции — звукоизоляция, но всё же… Я припомнил, что, вроде бы, пару раз замечал странные звуки, но относил их на счёт тепловой деформации дома и схода снега с крыши. Теперь-то очевидно, что никакого снега на крыше и не было — он слишком сухой, чтобы удержаться на крутых скатах, — но тогда мне это в голову не приходило. Дойдя до антенной мачты, я увидел, что она вся блестит задирами свежего металла, а провод, идущий к лампочке, порван в клочья. Как будто всё тот же безумный альпинист пытался залезть по стальной трубе, используя те же кошки и ледорубы. Залезть — не залез, но мачту теперь как будто мыши грызли. Здоровенные такие мыши с зубами из токарных резцов. Пожалуй, мне стоит вернуться в дом и хорошенько всё это обдумать.
На обед макароны со следами тушёнки и горячий витаминный напиток — разведённый концентрат из ИРП-а. Разведённый сильно жиже, чем положено по инструкции, но зато всем хватило. По полчашечки.
Жена увидела, что я чем-то озабочен, но дождалась, пока все поедят, а дети уйдут в комнату. С одной стороны, мне не хочется её пугать, с другой — игнорирование опасности ещё никого до добра не доводило.
— Ты хочешь сказать, что снаружи бродит какое-то чудовище? — жена сразу уяснила главное.
— Да, — сказал я, — как бы невероятно это ни звучало, но снаружи что-то есть.
— Оно может залезть к нам в дом?
Я подумал и вынужден был признать, что это возможно. Обычный человек с ножом без проблем выставил бы окна второго этажа, просто вытащив стеклопакет. Ну, или разбил бы стёкла, если сохранять целостность конструкции ему незачем. Да что там, тут и стену проломить можно в два удара топором. У нас вовсе не крепость — дом тёплый, но не рассчитан противостоять штурму.
— Я надеюсь, — я постарался произнести это как можно увереннее, — что ему это просто не нужно. Судя по следам на крыше, если бы оно захотело вломиться в дом, оно бы уже это сделало.
— Но что оно такое?
Я мог только развести руками в недоумении — я не знаю существ, способных выжить при такой температуре. Кроме человека, конечно. Но представить себе какого-то безумного альпиниста, бродящего там снаружи в кошках и с ледорубами в руках… Нет, это тоже перебор. Тем не менее, я пошёл в кладовку и открыл оружейный сейф — ключ от него пришлось поискать, я уже и не помню, когда последний раз туда заглядывал. Что поделать, я не охотник. Ружьё досталось мне по наследству от деда, обычная гладкоствольная курковая горизонталка двенадцатого калибра. Я оформил лицензию, купил сейф, поставил оружие туда и забыл про него. Теперь вот вспомнил.
Среди патронов оказалась преимущественно утиная дробь, но всё же отыскал пять пулевых и четыре крупной картечи. Ружьё было на вид в хорошем состоянии — да и что ему сделается? Курки взводились и щёлкали, бойки ходили свободно, ржавчины в стволе не видно. На всякий случай смазал спусковой механизм из комплектной маслёнки, протёр снаружи тряпочкой и счёл пригодным для использования. Показал жене, как взводить курки и переламывать стволы для заряжания, вставил в один ствол пулю, в другой картечь и положил на шкаф в коридоре — так, чтобы жена легко дотянулась, но не достал младший.
— Вот, — говорю, — дорогая. Если услышишь, что по потолку затопало, то беги сюда, хватай ружьё, взводи курки и жди, пока полезет. Как только отодвинет или проломит лист — стреляй, тут не промахнёшься.
— Думаешь, поможет? — с сомнением спросила жена.
— Ну, не железная же эта штука, — ответил я с уверенностью, которой не испытывал. — Заряд картечи в упор — никому мало не покажется!
— А ты что будешь делать?
— Это на случай, если меня не будет…
— Что значит «не будет»? — подхватилась жена. — И слышать об этом не хочу!
ebooksa