Восхищение

Она именно так и сказала: внутри твоей головы.

Родинка – это концентрация на мысли. Я создам в голове образ палаты, из которой не смогу выбраться, пока не пойму, что завершил фильм. Я буду полностью убежден, что сижу взаперти, что за мной наблюдают, что меня исследуют. Я возьму тетрадь и буду записывать в нее все убийства, которые совершил. Выстрою цепочку. Напишу инициалы. Наполню сюжет деталями. И в конце концов доберусь до Даши, чтобы поставить крохотную коричневую точку. Ее родинка – это финал, после которого придет восхищение.

Я смотрел на родинку. Кожа вокруг нее была усыпана мелкими каплями крови. Муза из-за спины шептала:

– Сконцентрируйся! Придай образ! Поверь!

И я поверил.

В темной палате пахло сыростью и хлоркой. Муза все еще держала меня за запястье. Я не мог отвести взгляда от ее длинных тонких пальцев. Тетрадь в моих руках дрожала.

– Я могу уйти отсюда прямо сейчас?

– Все это в твоей голове. Ты справился. Я читала твои записи все эти дни. Подробное описание каждого убийства. Мотив. Повод. Желание. Настал черед поставить точку. Все готово. Как только фильм будет завершен – ты никого больше не убьешь.

Мы поднялись одновременно. Палата исчезла. Я оказался в собственной кухне. В пепельнице на подоконнике тлела самокрутка. Электрический свет ударил в глаза. На столе на разделочной доске лежал аккуратный лоскут пожелтевшей кожи, в центре которого крохотным пятнышком выпирала родинка.

– Я сделал все это ради тебя?

Муза кивнула. Я начал постепенно вспоминать все, что произошло. Наши с ней разговоры, встречи, нашу влюбленность, время, проведенное вместе.

– И… что мне делать с этим? – Впервые за много лет я испытал страх.

– Ты же знаешь, как монтировать, – ответила Муза. – Вставь этот эпизод и наложи титры. Фильм будет закончен. Мысли женщин тебе больше ни к чему.

Я осторожно взял лоскут кожи и прошел с ним в комнату, держа перед собой, словно нечто священное. Лоскут был подготовлен – аккуратный квадратик с перфорацией, крохотная маркировка: К. Т.

Отличная работа. Я не запомнил, как делал и где хранил.

В комнате все уже было готово. Муза отлично постаралась. На полу были разложены детали двадцати четырех девушек, которые участвовали в съемках фильма. Фаланги их пальцев. Носы. Глаза. Кожа.

Помните, я писал, что ценю в девушках лишь их фантазии? Так вот это была ложь. Только живые детали могут зацепить. Только красота. За красотой скрывается история. Классики это знали. А мы – нет.

Проектор стоял в центре. Рядом с ним на катушке намотан ровный восьмимиллиметровый рулон. Устройство для монтажа включено. Светится крохотная белая лампочка. Все как надо.

Я подошел, присел на корточки, быстро произвел обрез, склейку, зацепил последний кадр.

– Мы теперь навсегда будем вместе, – пробормотала Муза из-за спины.