Назад в СССР 8

— Как это произошло? — мы со Светой с интересом на него уставились.

Психолог пока молчала, но я-то знал, что она включилась уже в работу по полной и изучает Сапожникова, как белую мышку. Стопудово уже анализирует каждый его жест и слово и составляет в голове психотип. А мы ей в этом поможем.

Глава 7

— В семидесятом дело было, я тогда только Новозыбковский пединститут закончил. — Сапожников начал рассказ неохотно, но после первой фразы будто погрузился в воспоминания и даже будто немного кайфанул.

Нечасто ему такое приходилось рассказывать, а может, и вовсе никогда. Мне показалось, что даже монстрам требуется иногда излить душу.

— Отработал в школе пару лет, — продолжал он. — А авторитета не снискал. Ни у коллег, ни у подопечных. Телом был неказист, не больше среднего старшеклассника, а душой слишком мягок. В общем, не мужик, а кусок поролона — хоть никто такого прямо не говорил, а понятно. Молодой был, неопытный. Верил в справедливость. Вот и сели мне на голову ученички. Десятый класс — лбы выросли, что некоторые выше меня на целую голову. С дисциплиной на уроках совсем беда стала. Будто учитель математики для них — пустое место. Не смог я себя сразу поставить, а потом поздно уже было что-то менять. И коллеги надо мной посмеивались.

Сапожников вздохнул, переживая былое.

— А с мальцами, наоборот, все как по маслу шло. Любили меня третьеклашки. Я у октябрят шахматный кружок вел. Вот только мой десятый «Б» совсем обнаглел. Стал меня не только на уроках цеплять, но и в коридорах школы подзуживать. Однажды, когда я вел своих мальцов в кабинет, нам навстречу попалась отъявленная троица из злополучного класса. Лидер у них был Лешка Назаров — сынок директора городской овощебазы. Мерзкий мальчик. Он мне подножку и поставил. Конечно, обиду бы я стерпел, но не на глазах своих октябрят, которые души во мне не чаяли. Я встал, отряхнулся. Вытащил из кармана складишок. Подошел к гогочущему Назарову и чиркнул по горлу лезвием. Знаете, иногда на старые фигуры шахматные снизу грязь налипает, когда уже подкладка тряпичная износилась. Вот и приходится их ножичком чистить. Поэтому складишок всегда у меня с собой был.

Мы со Светой раскрыли рты. Повисла пауза. Даже для бывалых ментов слышать такое было дико.

— Запросто так чиркнул по горлу ребенка? — гневно спросила Света.

— Сам не пойму, — без капли сожаления ответил Сапожников. — Как так получилось. Будто щелкнуло внутри что-то. Помню, как кровь вырывалась у него из артерии. Толчками. Алая такая, как знамя. А я стоял и любовался… Все разбежались, кричат. А мне будто все равно. Это как в стае — чтобы занять место вожака, нужно его сначала убить.

— Только вожаком в школе ты не стал, — скривился я. — А загремел за решетку.

— Там тоже стая, — пожал плечами математик. — еще хлеще, конечно. Но вожака я там не достал… Отчего и прожил эти десять лет, как в аду. Чего только не натерпелся. Не в почете на зоне такие как я, которые детишек убивают… Вот и дом мне кто-то сжег. Соседи, наверное, за справедливость постарались.

От такого рассказа Света поежилась, а я сглотнул. Парочка мурашек пробежала по спине. Самое удивительное, что Сапожников говорил об этом так спокойно и умиротворенно, будто рассказывал о случае на рыбалке. Впрочем, для него это, может, и рядовой случай. Хрен знает, что в голове у этого тихони творится. За таким понаблюдать надо будет. Переговорю с его участковым, пусть на коротком поводке его держит.

— А вы по какому вопросу, товарищи, пришли? — спросил неожиданно он. — Не слушать же мои рассказы о былом?

— На соседней улице пару коров украли, — с деловым видом сообщил я. — Не видели в околотке своем их случайно? Рыжая и черная. Ни у кого из соседей скота не прибавилось?

— Не замечал, — пожал плечами шахматист.

— Ясно. Нам нужно осмотреть ваш двор. Сами понимаете, формальность.

— Да, конечно… Ищите ваших коров.

— А где вы работаете? — спросил я напоследок.