Чернильные души

«Так нельзя, мы должны поговорить, – репетировал он, шагая мимо котлованов и заборов строек. – Я полюбил тебя задолго до этого "взрыва". Мы столько вместе пережили… В конце концов, у нас общий кот!»

Он позвонил в дверь.

– У нас общий кот! – выпалил он и покраснел как рак. – Здравствуйте.

– Я так понимаю, ты Родион, – женщина, открывшая ему дверь, не могла быть никем кроме как матерью Сони. Она неуловимо походила и на неё, и на Сонину бабушку, только из неё словно вынули стержень, который должен был держать её прямо, и который до сих пор держал Александру. – Соня в своей комнате, а Висасуалий на кухне. Если ты вдруг к нему.

– Н-нет, я к Соне, спасибо, – оробел Радик и бочком прошмыгнул мимо Сониной мамы. Уже через пару шагов он вспомнил про обувь, стянул туфли и босиком проскочил к комнате Сони. Не так он представлял начало разговора, но что же. У закрытой двери комнаты, которая несколько месяцев была его комнатой, он осторожно оглянулся. Но мать Сони, похоже, ушла на кухню и не собиралась подслушивать. Так что он уверенно постучал в дверь.

Соня открыла сразу, словно стояла под дверью. Никаких «войдите» или «кого там черт принес!».

Радик набрал полную грудь воздуха и выпалил:

– Соня, я люблю тебя. Мы были с тобой вместе даже когда это было невозможно. Да я жил в этой самой комнате, и у тебя под кроватью до сих пор валяется упаковка из-под мороженого, если только ты не завела привычку залезать туда щеткой во время уборки. В конце концов, у нас общий кот!

– Про кота я уже слышала, ты очень громко сообщил о нем маме, – тихо ответила Соня, и Радик только сейчас понял, как бледно она выглядит. Круги под глазами – может, раньше они были скрыты пятнами, и это её нормальное состояние? Но нет, Радик точно помнил, что она не была такой тогда, в больнице.

Соня посторонилась, пропуская его в комнату, и Радик к своему смущению заметил, что они не одни. С ногами на кровати сидела Катя, до того увлеченно уткнувшаяся в учебник и с такими красными ушами, что Радик понял – слышала всё, от первого до последнего слова.

Но ему не было стыдно за сказанное. Если бы можно было вернуть то, что было у них с Соней, он бы прокричал свои слова во всё горло на площади. И никак не меньше.

– О, Радик! Я не заметила, как ты пришел! – вскрикнула Катя и покраснела еще сильнее. Она отбросила учебник и пригладила волосы.

«Кажется, я ей нравлюсь, – с удивлением отметил про себя Радик. – А ведь она красивая. Просто не Соня».

Он окинул её более внимательным взглядом, какой может позволить себе даже безнадежно занятый юноша, когда обнаруживает явный интерес к своей персоне, и тут его взгляд зацепился. Не за красивые, правда, очень красивые глаза Кати. И не за пухлые губы. И даже не за слишком узкую блузку, которую Катя поправила машинально, даже не замечая этого своего восхитительно бесстыдного движения, приподнимающего грудь.

Её кисть. На ней, прямо у мясистой части ладони, расцвело пятно. Темно-фиолетовое и густое.

– Что там еще, кроме кота? – нетерпеливо спросила Соня, тоже заметившая его взгляд, но не направление. Надо же, всего лишь требовалось посмотреть на кого-то другого, чтобы всколыхнуть её интерес, и как он раньше не сообразил. Но сейчас это было неважно.

Соня охнула. Видимо, проследила за направлением его взгляда.

– Вы чего? – Катя перестала улыбаться и оглядела себя с ног до груди. – У меня прическа растрепалась?

– Это у тебя что? – Соня отступила на шаг и после этого ткнула пальцем в пятно.

Радик перевел взгляд на неё, и теперь Соня сама искала его глаза своими, только это больше не радовало. Они столкнулись взглядами и замерли.