– Смотри, какая цаца гуляет и не боится, – самый высокий и толстый парень говорил так, словно с кашей во рту. Странно, что остальные его понимали. – А вы говорите, чего в парке торчим и мерзнем. Сейчас согреемся.
«Это не со мной происходит, не со мной, – мысленно произнесла Соня и зажмурилась. – Со мной и без того случилось чернильное пятно. Молния не ударяет в одно место дважды!»
– Что скажешь, красотка? – она вздрогнула, когда второй подошел сзади. – Ты вся замерзла. Согреемся вместе?
– Пропустите, я тороплюсь, – Соня попыталась двинуться вперед, прямо на толстого, в надежде, что он отступит. Где-то она читала, что гопники и собаки боятся уверенных. Что же, то ли она была недостаточно убедительна, то ли на эту банду такие фокусы не действовали. Вместо того, чтобы отступить, толстый главарь облапал её обеими руками, прижимая к вонючей куртке. Он был выше её почти на голову, отчего она лицом уткнулась в его плечо и не могла даже крикнуть.
– Какая торопливая! – хохотнул толстяк и зашарил руками по её телу. – Мне нравится!
Соня почувствовала, как его или чьи-то еще руки задирают её и без того короткую юбку, шарят в карманах. Кто-то пытался стащить колготки, а кто-то вытащил телефон. Звякнули упавшие на тротуар ключи.
Этот звук вывел Соню из ступора. Она завизжала что есть силы и завертелась, пытаясь вырваться. Ногой она попала во что-то мягкое, и по сдавленному крику поняла, что удар был удачным. Правда, второй раз ударить ей не дали, крепко прижав ноги друг к другу и подняв её как мешок картошки.
– Вот стерва! – выругался кто-то. – Сейчас я ей попорчу личико, чтобы не выкобенивалась!
С Сони сорвали капюшон, и она охнула от боли, когда её неожиданно отпустили, уронив прямо на тротуар.
– Пятнистая! – взвизгнул толстяк, который держал её за плечи. Теперь его голос уже не казался неразборчивым, зато он стал на несколько тонов повыше. – Парни, тикаем!
И через несколько мгновений Соня осталась одна на аллее. Даже её телефон торчал из сугроба. Она поправила задранную юбку и убедилась, что колготки безнадежно испорчены, после чего рыдала добрые пять минут, пока искала ключи от квартиры. И объяснить не могла даже себе, почему ревет – из-за ключей, запоздалого страха или разодранных колготок. А потом, совсем окоченевшая от ползания по заснеженному тротуару, она наконец добралась до дома. Как именно и какими дорогами, она уже не помнила. Ей хотелось просто подняться в свою квартиру, принять горячий душ, чтобы прямо кипяток, и реветь всю ночь.
Её планам в который раз не суждено было сбыться. Когда она, чуть пошатываясь и снова хромая от ноющей боли в пятке, подошла к подъезду, к ней рванулась какая-то тень.
От неожиданности Соня замахнулась ключами, целясь в лицо, но уронила ключи, увидев, кто это. Перед ней стоял одноклассник Радик.
Она была готова увидеть Эдика, тех уродов, что напали на неё в парке, Субботу, да даже маму с бабушкой, но не Радика. Они и до этого не особо общались в классе, а после того, как у неё появилось пятно, не перекинулись и парой слов.
– Что с тобой, всё в порядке? – взволнованно спросил Радик.
Соня вздохнула и присела на корточки, пытаясь разглядеть, куда в этот раз уронила ключи. Неужели она выглядит как человек, у которого всё в порядке? Отвечать на этот дурацкий вопрос ей показалось не менее глупым, чем задавать его, поэтому она предпочла проигнорировать его.
– Что ты тут делаешь, Радик? – спросила она, не поднимая головы. Она даже не вздрогнула, когда присевший рядом Радик сунул ей найденные ключи прямо в руку. Навздрагивалась за этот вечер.
– Тебя жду, – Радик подал ей руку, помогая подняться. – Окна твои темные, я переживал. Ты обычно в это время еще не спишь.
А вот это было уже интересно. Но не настолько, чтобы обсуждать это на холоде. Соня открыла дверь подъезда и кивнула Радику, приглашая следовать за собой. Он послушно потянулся следом.
Один пролет они прошли молча, потом Соня решила всё-таки уточнить, правильно ли она поняла.