– Соня, ну прости, – повторил Радик, окончательно лишив её шанса понять сюжет. – Я, может, не прав, но мне кажется, что что ничто не должно превращать человека в животное. Даже если от этого нет лекарства, всё равно не стоит опускать руки. И потом, я должен хотя бы попытаться его найти.
– Кого? – Соне показалось, что теперь она не улавливает нить уже и здесь, в разговоре, что за напасть!
Впрочем, Радик не расстроился и терпеливо пояснил:
– Лекарство. Если есть действие, то есть и противодействие. Закон природы.
– Физики, – машинально поправила его Соня и замолчала.
– Неважно, – упрямо ответил Радик. – Значит, и лекарство от болезни есть, просто его нужно найти.
– До сих пор нет лекарств от многих серьезных болезней, – возразила Соня, гоня от себя назойливые мысли о сдерживающих распространение пятен убийствах. Интересно, что сказал бы Радик, если бы она открыла ему эту маленькую грязную тайну? Продолжил бы искать лекарство дальше, опираясь на новые знания или убежал от неё с криками?
Соня едва не рассмеялась, представив серьезного Радика, пытающегося вычислить, сколько именно убийств должен совершить пятнистый, чтобы полностью излечиться. Высчитывает экспоненту в зависимости от важности жертвы и способа убийства… Смеяться расхотелось.
– Причем тех болезней, что распространены по всему миру, – продолжила она на чистом упрямстве. – Кому есть дело до нашего города? Говорят, в наших бедах виновата плохая экология. Слишком долго люди выбрасывали свой мусор в море, и теперь оно готово вернуть нам всё это удовольствие.
– А может, всё гораздо проще, но мы просто упускаем что-то из-за того, что не видим всей картины, а те, кто видят, не успевают ничего сделать? – резонно возразил Радик. – Почему одни пятнистые моментально сгорают, а другие живут довольно долго? Что они делают иначе?
Соня огляделась. В кинозале было темно и рядом с ними были только пустые места, и можно было наклониться к уху Радика и шепнуть пару слов. Ладно, больше. Рассказать тайну, и попросить только молчать об этом. Если он никому больше не скажет, то как об этом узнает Суббота? К счастью, у него нет никаких способов проконтролировать исполнения обещания, и Соня была готова рискнуть.
– Мой брат… ты не знаешь, конечно, мы же не общались с тобой раньше, – тем временем продолжал Радик, благодаря темноте кинозала не видя, как меняется лицо Сони. – В общем, Андрей исчез четыре месяца назад. А первое пятно у него появилось почти два года назад. Мне его так не хватает.
«Твой брат чертовски много убивал», – чуть было не выкрикнула Соня, но больно прикусила язык и отвернулась. Кажется, ей повезло, что она не успела проболтаться.
– Что-то есть такое, что может замедлить рост этих пятен, – продолжал Радик. – Я обязательно узнаю, что это. И, как знать, может, найду лекарство. Найду его для тебя, Соня. И ради Андрея. Хоть он уже и не узнает об этом.
Соня отогнала очередную неприятную мысль, которая подталкивала её задуматься о внезапно проснувшейся отваге Радика, признавшемся в своих чувствах аккурат после того, как она заразилась. Как знать, может, дело не в том, что она давно ему нравилась, а сейчас он понял, что время уходит? Может, настоящая причина в этом Андрее и остром желании Радика узнать тайну чернильных? Что же, если это так, то он почти угадал. Еще немного, и она выложила бы всё, что знает.
Настроение у Сони окончательно испортилось. Не слушая больше бормотания Радика, она повернулась к экрану и попыталась сосредоточиться на истории мертвого дяденьки, который теперь ходил и поднимал других мертвяков. И никто из поднятых не говорил что-то в духе «мне надо покормить кошку» или «отлично, выучу уроки». Нет, они шли к каким-то великим целям. И спрашивается, что с ней, Соней, не так, что у неё никаких грандиозных целей до сих пор не появилось. Даже Радик сам не болен, но и то нашел себе дело – отыскать лекарство и спасти всех пятнистых.
Ну, в нем она не слишком была уверена. Честно говоря, Соня сомневалась, что кто-то решит спасать тех, кто до сих пор жав благодаря чужим смертям. На пятне ведь не написано, убивал ты крыс, наблюдал за тем, как куры и свиньи становятся колбасой, или же лишил жизни человека. Такого же как ты сам, отличающегося лишь тем, что он мог жить, а ты – уже нет.
– Ты меня слушаешь? – ну вот, Радик всё-таки заметил. Соня вздохнула. Не хотелось бы пользоваться тайным оружием, но придется.
– Я тебя прощаю, – она придала своему голосу трагичности и вроде бы даже не переборщила. – Может, ты меня поцелуешь хотя бы здесь? В темноте пятна не видно.
– Меня вовсе не смущает твое пятно! – ожидаемо возмутился Радик, но наконец-то перестал болтать и впрямь поцеловал.