Я заплакал. Жалкий, убогий старик в подвале древних руин.
Лучше бы я умер, трагически погиб пятьдесят лет назад, остался в памяти Марины (а после — Макса) не предателем, а…
— Ты всё-таки нашёл
Я подумал, что нашёл его давно. Любое место, куда бы я ни направился после того, как навсегда покинул своего сына, и было
И да, я сразу понял, кому принадлежит этот бесцветный голос.
Так я встретил Ненастоящего дядю в четвёртый раз.
Он не изменился, даже его одежда, исчез только чёрно-белый шарф.
Ненастоящий дядя сидел за старым массивным столом, и его скучающие глаза светились в полутьме помещения, давно потерявшего свою функцию. Он не предложил мне сесть на расположенный напротив стул, и я устроился без приглашения. Старикам не до церемоний.
— Я искал не его, — сказал я. — Я искал тебя.
Он подёрнул плечами.
— Ты зря потратил своё время.
Мне было плевать, что он думает по этому поводу.
— Ты не соврал тогда? — Я подался вперёд, я почти шептал. — Я спас своего сына?
Мне показалось, что он улыбнулся. Рыба, чёртова улыбающаяся рыба.
— Кто знает. Правда, ложь… Я так любил путать, в том числе самого себя, что получал удовольствие от любого предсказания. Мне даже не надо было наблюдать за последствиями…
Ненастоящий дядя замолчал. Я знал, что он сейчас сделает: опустит веки.
— Скажи мне! Мне надо знать!
— Что это изменит? — бесцветным голосом произнёс он.
Я открыл и закрыл рот, открыл и закрыл. Другая рыба, умирающая на берегу.
— Ты ждёшь чего-то ещё? — спросил Ненастоящий дядя и закрыл глаза.