— Без понятия.
— У меня что, галлюцинации?
Олег почувствовал, что сам начинает злиться. В голове хмельно заплескалось.
— А я откуда знаю.
Знавал он таких соседей. Любил с Олей потанцевать в зале, посмеяться и попрыгать под что-нибудь незатейливо-ритмичное. Поздние танцы иногда заканчивались визитом соседей. Снизу обитала недавно родившая школьница, которой мамаша оставила квартиру, и её тощий, покрытый тату хахаль; хахаль продержался недолго — сбежал, но свято место пусто не бывает, его сменил парниша повыше и покрепче, который постоянно таскался с кейсом для перфоратора. Олег успел познакомиться и с первым (папашей ребёнка), и со вторым (возможно, будущим отчимом) — они возникали на его пороге с возмущёнными лицами и просьбами «не шуметь». У Олега сложилось впечатление, что школьница хвалится перед ним своими избранниками.
— Так ведь по потолку, — настаивал здоровяк.
— Хорошо. Понимаю. По потолку. Пятками. Но мне что делать, если даже на цыпочках не бегается?
Здоровяк озадачился. Подался назад.
— Тогда извините.
— Ничего, — буркнул Олег и закрыл дверь. Тут же открыл: — Вы с тринадцатого?
— Какого тринадцатого? Нет здесь тринадцатого. Проспитесь.
Олег щёлкнул замком.
Набрал в графин воды, вернулся на диван. Поднёс графин к сухим губам, замер.
— А что у нас над двенадцатым? — спросил он у шепчущего телевизора.
— Ну здравствуй, дорогой, — сказал Станислав Варюха. Стас.
Утро. Тяжёлое. Рыхлое. Подвывающее в черепной коробке.
Олег приподнялся на кровати. Искал правильные слова — и не находил. На Стасе были серая жилетка, аквамариновая рубашка, остроотутюженные тёмные брюки и блестящие туфли — Олег видел правую туфлю, потому что Стас заложил ногу за ногу.
— Привет, друг, — сказал он, сдавшись, и протянул руку.
Стас крепко её пожал. В глазах цвета зелёного бутылочного стекла плескалась сдержанная радость.
— Хорошо вчера погуляли? — Стас улыбнулся, помахал рукой, разгоняя воздух. — Амбре ещё то. С Жекой гудели?