- Ты знаешь, – шепчет.
- Дамиен!
- Ну, ты ведь, действительно, знаешь! – старается придерживаться шутливого тона, но я уже чувствую трещинки сентиментальности в его голосе.
- Может, и знаю, но хочу услышать от тебя!
Чувствую, как он нервно сглатывает – борется с эмоциями:
- Это было наше с тобой обручение, Ева. Мы по-настоящему стали мужем и женой в тот день, и если Бог есть, он благословил нас именно тогда.
В нём больше нет игривости, весёлости, лёгкости. В каждом слове, произнесённом звуке – океан пережитой нами обоими боли.
В моих глазах потоп, и Дамиен, конечно, об этом знает, поэтому его губы уже на моих веках, однако от этой нежности слёзы становятся ещё обильнее и ещё упорнее.
- Я люблю тебя! – шепчет у самого уха, целуя. – Я так сильно люблю тебя!
- За что? – умудряюсь выдавить внезапно родившийся в моей голове вопрос.
- За то, что ты у меня есть!
Вечность спустя, но, судя по часам, минуты через две, Дамиен снова заносит руки над головой, с по-детски ждущей улыбкой демонстрируя мне свои мышцы – результат упорного труда.
Возраст стал проявлять себя, и мой муж вдруг кинулся «поддерживать форму», втиснув питание в собственноручно придуманные диетические рамки и начав посещать спортзал:
- Чтобы иметь то, что раньше было подарено природой, теперь приходится вкалывать! - пояснил себя, смеясь.
Ну и, конечно, я должна оценить его выставленные напоказ усилия: провожу пальцами по волнам эффектно напряжённых в этом положении мышц со словами:
- Ну, прямо Аполлон!
И Дамиен расплывается в улыбке до ушей, довольный, что я оценила его усилия. Однако следует признать, мне и не нужно подыгрывать: его тело действительно красиво, а сейчас, когда отчётливее прорисовался пресс и рельеф рук, особенно. Не знаю, под влиянием каких желаний и побуждений, но я целую его подмышку.
- А! Щекотно! - жалуется, смеясь, и вынимает из-под своей головы руки, опуская их на мою спину и ягодицы.
- Мне нравится, как ты пахнешь после секса… - заявляю ему.
- По́том? - кривится и улыбается одновременно.