Как всё изменилось…
А менялось ли? Ведь так, в сущности, было всегда. Я словно не принадлежу этому миру: всегда лишняя, вечно неуместная. Неумелая, неуклюжая, никому ненужная. Рождённая невпопад.
Я слышала его шаги: не медленные, не быстрые. Уверенные, неумолимые. Не дёрнулась, не попыталась убежать, даже не шелохнулась, потому что всё это время ждала. С момента, как мы открыли и вошли в ту самую дверь, за которой однажды он скрылся от меня, чтобы «думать», я терпеливо ждала его шага. Надеялась, что обнимет, прижмёт к груди и скажет, что всё будет хорошо. Всё в моей бестолковой жизни непременно наладится, отыщет свой ритм и стиль, изменится к лучшему.
И вот он, наконец, обхватывает меня руками, заключает в кольцо, прижимается лбом к моему виску и молчит. Я только слышу его дыхание и ощущаю тепло на своей щеке.
Как давно это было? Когда в последний раз эти руки настолько искренне меня обнимали? Так же полно давали уверенность, обещали заботу и нерушимую безопасность?
Девять лет прошло. Одна целая маленькая жизнь. Нам обоим было по восемь, когда мы впервые осознанно увидели друг друга.
- Ты что-нибудь помнишь из детства?
И я забываю уточнить, из какого именно детства, но он почему-то меня понимает:
- Да. Мне снятся сны, и я в них всегда не один. Я чувствую тебя, ты рядом. Они больше похожи на воспоминания, эти сны. На то время, когда нас было двое. Близнецы ведь всегда вместе.
Глава 17
Глава 17. The Weakness of Humans
Я сама к нему полезла. Стала тем, кто проявил инициативу. Мне не нужен был секс сам по себе, не в этих обстоятельствах, но я жаждала той степени близости, которая бывает у людей, ложащихся в одну постель. И мне отчаянно были необходимы его прикосновения, ласки, как единственное средство, способное обезболить мои раны. Дать возможность хотя бы на время забыться в том, что всегда несло только радость.
Мы всё так же стоим у окна, руки Дамиена обнимают меня тем душераздирающим видом объятий, которые называют братскими. Но даже в них есть нечто … грешное. И оно растёт, быстро увеличивается, как шаровая молния, а мы оба замерли, застыли в ожидании, и наблюдаем, как далеко это зайдёт.
Пронзительный звук вскипевшей кофеварки ударяет по нашему отрешённому шару действительностью, и он со звоном лопается.
Дамиен не спешит забирать руки, но моё тело отталкивается, отскакивает, словно опомнившись. В этот момент я ненавижу весь мир, и самое большое в нём зло – кофеварки.
Не осознавая шагов, бегу. То ли сбегаю, то ли нет, но внутри – разлом.
Трясущимися руками пытаюсь выдернуть шнур из розетки, сделать хоть что-нибудь, только бы эта кофемашина наконец умолкла, но чёртов штекер словно приклеился намертво к проклятой стене. Я дёргаю его изо всех сил, борясь со слезами, уже безжалостно затопившими мои глаза.
Внезапно жаркое дыхание опаляет мой затылок, заставив каждый волосок на шее подняться:
- Ева… остановись! – просит глухо, хрипло.
Опомнившись, разворачиваюсь и, наверное, делаю это слишком резко - так, что Дамиен отступает на шаг назад.