КВЖД

Бах. Вторая лошадка, а, нет, конь, подскакивает и испуганно ржёт, на его красивую чубарую шёрстку плесканула красная кровь из головы второго поводыря.

И тут батарейка находит остатки электронов, и время спешит наверстать упущенное, стрелка секундная лихо преодолевает подъём и прямо скатывается вниз. Китайцы – не лохи, оставшиеся без лишних дырок в организме, падают на землю и начинают судорожно вытаскивать из кобуры пистолет. Это один только, потому пистолет в единственном числе. Остальные, перевернувшись на бок, стаскивают с плеча ремень винтовки. Таких четверо. А вот шестой индивид решил, что он самый умный и побежал назад. Брехт расположился на самом восточном краю небольшой рощицы, и потому вся картина чуть боком к нему. Из-за лошадей, устроивших соревнование, а кто громче заржёт и, а кто красивее встанет не дыбы, Пак достать стайера не может. Упускать нельзя. И Иван Яковлевич легонько жмёт на спусковой крючок, поймав в прицеле спину отступающего противника. Ту-ду-дух. Короткая очередь гремит, как десяток винтовок, спугивая даже далёких вороньих наблюдателей. Низко. Пули видно как выбивают фонтанчики под ногами китайца. Тогда нужно чуть приподнять ствол, притяжение в Китае у Земли явно сильнее, чем в других местах, потому китайцы и маленького роста. Ту-ду-дух. Блин. Опять чуть низко, но последняя пятая или шестая пуля догоняет беглеца и вгрызается ему в ногу в районе щиколотки.

– А-а-а! – кричит хунхуз и кувыркается в высохшую траву.

Бах, бах. Китайцы открывают ответный огонь, но точно не знают, куда стрелять, а потому даже свиста пуль не слышно.

Бах, и тот оптимист, что из пистолета небольшого пытается убить кого за сто метров, утыкается, неосторожно поднятой головой, в пыль.

Четверо оставшихся сдаваться не собираются, более того, они определи, видимо, где находится снайпер и все вместе палят, судорожно дёргая затворы, в западную часть рощицы, где и на самом деле выбрал себе позицию Бич.

Иван Яковлевич прикинул, если попытаться в кого выстрелить, то можно и лошадей зацепить, они, без сомнения, приучены не бояться выстрелов, и только ржанием выдают свои чувства. Переживают за исход перестрелки, болеют за своих. Бах. Пак выждал передышку секундную в огне хунхузов, высунулся из-за берёзы и послал ещё одну смерть во врага. Трое осталось.

Тут один не выдерживает, вскакивает и двумя прыжками прячется за круп лошади коричневой. Лошадь при этом приседает, и хунхуз прыгает ей на круп. Лошадь не осёдлана, и ухватиться там китайцу не за что почти, он хватается за кусок войлока, к которому с двух сторон привешены большие сумки. Игреневая небольшая лошадка разворачивается и начинает уходить от стрелков. Ну, нет, отпускать хунхуза нельзя. Он подлюга поскачет к своим и предупредит их, и тогда на операции по принуждению их к миру можно ставить жирный крест.

Брехт, сделав поправку на низколетящие пули, бьёт длинной очередью из пулемёта. Высоко. Всадник уже полностью вскарабкался на лошадь и, припав к шее, пытается повернуть скотинку прочь от рощицы. Ту-ду-дух. На этот раз попал. Лошадь летит кувырком через голову. Ешкин по голове, ёксель-моксель, урчум-бурчум, ни фига себе, да что за неубиваемая порода лошадей выведена китайцами. Игреневая вскакивает на ноги и пытается снова убежать. Ту-ду-дух. Слабый ветерок сносит в сторону пороховую гарь. Всё, щёлкает затвор в затворной раме. Кончились в рожке патроны. Попал. Лошадь заваливает, а бегущий за ней хунхуз получает пулю в затылок от Пака. Бах.

Оставшиеся двое не стреляют. Ага, да ведь Арисака это не Калашников, в ней всего пять патронов в магазине, и он неотъёмный. То есть, теперь им надо достать из подсумка, который неизвестно где, патроны и устроить перезарядку. И это под прицелом пулемёта и снайпера. Стоит на это посмотреть.

Встают с поднятыми руками. Ого. Наивные. Ребята надеются на Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными. Ровно год назад вступила в силу, если память Ивану Яковлевичу не изменяет. Стоп, а Китай был среди подписавших? Или они уповают на Гаагскую конвенцию о законах и обычаях войны на суше от 18 октября 1907 года.

Брехт уже перезарядил Мадсен и дал очередь поверх голов товарищей из братского Китая, предупреждая, что тут шутить не будут.

Хунхузы присели и ещё выше руки задрали.

– Во фан зи. Сдаёмси.

Событие пятьдесят первое

Убивать людей нужно на белом полу. Вы не представляете, как смешно злятся следователи, когда у них не получается обвести тело мелом.

Он так красиво врал, что следователь начал продавать билеты на допросы.

Никто особо принимать почётную капитуляцию не бросился. Наконец, где-то через пару минут со стороны Пака послышался выкрик на китайском. За месяц Брехт овладел китайским в совершенстве. Ну, то есть совершенно не врубился в этот язык. Буквально несколько сот слов и выражений застряло в подкорке, или, где там китайские слова застревают. Основная же масса из второго уха вылетает. Те, которые прокричал хунхузам Бич в эту сотню не входили. И что самое неожиданное – китайцы их знали. Просто очевидно, что словарный запас у них больше, чем у Ивана Яковлевича.

Бандиты сделали десяток шагов вперёд и стали раздеваться. И тут Брехт понял опасения корейца. Неожиданно тот, что стоял правее и, значит, ближе к Паку, выхватил из-за пояса пистолет небольшой чёрный и начал стрелять в ту сторону, где будущий тесть Брехта и находился.