Новостей было немного. Даже так, их не было вообще. Про начавшуюся войну в Европе СССР был официально уведомлён в 11 часов дня сегодня — 1 сентября 1939 советником германского посольства в Москве Хильгером. Именно по этому поводу Чуйков и вызвал Брехта. Ну, и показал, наконец, приказ о вхождении 9-й автобронетанковой дивизии в состав Бобруйской армейской группы Белорусского особого военного округа.
— Василий Иванович, а что с тем кусочком моей дивизии, что осталась в Спасске-Дальнем? Там у меня почти две тысячи человек. Там казармы, там дома офиц… командиров с жёнами и детьми, там ремонтные подразделения, там даже целый колхозный батальон.
— Колхозный, — фыркнул Чуйков, но задумался. — Я свяжусь сегодня с командующим войсками Белорусского Особого военного округа командармом 2-го ранга Михаилом Прокофьевичем Ковалёвым. Он в Минске, связь телефонная нормальная. Только, думаю, быстрого ответа ждать не стоит. Да и в целом ситуация не ясна. Куда тут на зиму глядя колхоз твой размещать и женщин с малыми детьми.
— Хотелось бы всё же определённости. Да, Василий Иванович, хотите совет, вы отмените все отпуска командирам и кого можно отзовите. Я уверен, что Иосиф Виссарионович и остальные руководители нашей страны проявят мудрость и вмешаются в эту войну, пора вернуть СССР земли населённые белорусами и украинцами, которые прокляты польские империалисты оторвали от нашей Родины. — А чего, пусть умным считает начальство.
— Думаешь? — Чуйков закурил сигаретку «Новость» оставил её во рту, а сам, морщась от лезущего в глаза дыма, стал что-то карябать карандашом на листе бумаги, что перед ним на столе лежала.
— А вы бы как поступили? Немцы легко справятся с Польшей. Поляки только кричать мастера, а воины никакие.
— А как же 1920 год? — продолжая писать, и загнав сигарету в угол рта, просипел комкор.
— Просто недооценили. Головокружение от успехов. Ну и Тухачевский не смог вовремя оценить обстановку.
— Ладно. Давай так, комдив, ты найди в городе, где заночевать. Уже вечер, я подниму твои вопросы перед командующим. Попробую сейчас позвонить, но если не застану, то оставлю вопросы заместителю. Утром ответит Михаил Прокофьевич. Часам к десяти подходи, заодно поприсутствуешь на совещании тыловиков. Тебя же кормить надо, горючим снабжать.
— Василий Иванович, мне спирт нужен. Много. Цистерну, лучше парочку. — Брехт самолёты-то пригнал и даже лётчиков научил летать на бензине сотке, а где его теперь в Белоруссии брать.
— Это ещё зачем? — даже сигарету, наконец, командующий вынул.
— В бензин добавлять. У меня полк целый авиационный.
— Ну, там и обговорим. В десять подходи. Всё, свободен. Иди жильё ищи, а то темнеет уже.
Как найти жилое помещение для десятка человек в совершенно незнакомом городе. Идти стучаться в каждую дверь и спрашивать, а не возьмёте ли в вашу халупу десяток человек пожить неопределённое время. Да, ещё ведь козе понятно, что в этом помещение будут разные насекомые. Клопы будут? Будут. Тараканы будут? Очень приятно проснуться утром по причине пробегания по твоей морде лица шустрого насекомого. Так ладно, эти с тобой не переберутся, предпочтут с хозяевами остаться. А вот вши и блохи. С ними сложней. Они если уж на тебя переберутся, то останутся с тобой надолго. Брехт с ними в Спасске справился. Десятки прожарок, ежедневный осмотр, бритьё налысо и какой-то китайский бело-розовый порошок. И карантин, естественно. Любой вновь прибывший в часть, на карантин с прожарками, любой вернувшийся из отпуска туда же, хоть у тебя звание полковник, как у Бабаджаняна. И сейчас подцепить вшей всяких разных очень не хотелось.
Потому Иван Яковлевич сделал ход конём. Остановил первого попавшегося на улице мальчонку лет десяти и спросил, а где братан школа в которую ты ходишь.
— Zal s geyn, militerish mentsh, es s nit veyַt. Ikh vet geyn ir oys. (Пойдёмте, дяденька военный, тут недалеко. Я вас провожу. — Идиш). — А Брехт всё силился вспомнить, что он знает про город Слуцк. Вот, теперь вспомнил. Город в сорок первом захватят, понятно фашисты и всё двадцатитысячное население уничтожат, по той простой причине, что они евреи. Слуцк — сейчас город, в котором девяносто процентов населения составляют евреи. — Хадзем дзядзечка ваенны. — Поправился пацан.
— Хадзем. Садись на броню, прокатим на броневике. А ты руками махай — куда рулить.
В школе, скорее барак напоминающей, оказалось полно учителей. Отмечали начали нового учебного года. Брехт за помощь продуктами для учеников легко договорился, что им выделят для ночёвки старый каретный сарай, в котором сейчас доживала свои дни древня, времён круля Сигизмунда, поломанная мебель.