Не пытаясь скрыть ненависть к сводной сестре, Малькольм задал подлый вопрос:
– Будет ли она радоваться, когда мы убьем его на поле? Я сомневаюсь. В ночь нашего приезда в Клеймор она чуть не кинулась к нему и буквально молила простить за то, что упрашивала вас отослать ее в аббатство.
Лорд Меррик повернулся кругом, и глаза его блестели как льдинки.
– В ее жилах течет моя кровь. Дженни любит меня. Она покорится моей воле – уже покорилась, хоть и не поняла этого.
Двор был залит оранжевым пламенем факелов и переполнен улыбающимися гостями и восхищенными слугами, наблюдающими, как Ройс посвящает в рыцари оруженосца Годфри. Ради безопасности присутствующих шести сотен гостей и трех сотен вассалов и слуг решено было провести эту часть церемонии во дворе, а не в церкви.
Дженни тихо стояла недалеко от центра, с почти незаметной улыбкой на устах, и печали ее отступили на время под воздействием торжественного обряда и присущей ритуалу помпезности. Оруженосец, мускулистый юноша по имени Бадрик, стоял на коленях перед Ройсом, обряженный в символическую длинную белую тунику, красный плащ с капюшоном и черный камзол. Он сутки постился, провел ночь в церкви в молениях и раздумьях, на восходе солнца исповедался брату Грегори, прослушал мессу и причастился святых даров.
В данный момент другие рыцари и несколько леди из числа гостей совершали обряд «вооружения» – каждый из них выносил по одной принадлежности новеньких сверкающих доспехов и складывал рядом с Бадриком к ногам Ройса. Когда была принесена и положена последняя, Ройс поднял глаза на Дженни, державшую золотые шпоры, главный символ рыцарства.
Подхватив длинную юбку зеленого бархатного платья, Дженни шагнула и положила их на траву у ног Ройса. Наклоняясь, она взглянула на золотые шпоры на кожаных, натянутых до колен сапогах Ройса и вдруг подумала, было ли его посвящение в рыцари на поле битвы при Босворте хоть сколько-нибудь похожим на это грандиозное торжество.
Годфри улыбнулся ей, выступил вперед, неся на вытянутых руках последнюю и самую важную деталь снаряжения – меч. После того как и меч занял свое место рядом с Бадриком, Ройс задал юноше три вопроса тихим и строгим голосом. Похоже, что ответы Бадрика явно удовлетворили Ройса, и он кивнул. Затем последовала традиционная акколада[15]; Дженни невольно затаила дыхание, когда Ройс широко размахнулся и звонко ударил Бадрика по лицу.
Брат Грегори быстро огласил церковное благословение новому рыцарю, воздух наполнился радостными криками, сэр Бадрик поднялся, и к нему подвели коня. Соблюдая традицию, он взлетел в седло без помощи стремян и достойнейшим образом объехал переполненный двор, швыряя слугам монеты.
Леди Катарина Мельбрук, симпатичная брюнетка, всего чуточку старше Дженни, подошла к ней и улыбнулась, наблюдая за гарцующим на коне под аккомпанемент менестрелей рыцарем. На прошлой неделе Дженни с изумлением обнаружила, что кое-кто из англичан нравится ей, и изумилась еще больше, когда показалось, что и они ее приняли.
Подобное отношение к ней так разительно отличалось от их поведения на свадебном вечере в Меррике, что у нее остались кое-какие сомнения на этот счет. Однако Катарина Мельбрук стала единственным исключением, заводя откровенные и дружелюбные разговоры, и Дженни полюбила ее и прониклась доверием с самого первого дня, когда та, хохоча, заявила:
– Слуги болтают, будто вы нечто среднее между ангелом и святой. Нам рассказывали, – поддразнила она, – как вы два дня назад разжаловали своего управляющего за то, что он высек кого-то из ваших вассалов. А с провинившимся пареньком, поразительно метким охотником, обошлись более чем милосердно.
С этого момента завязалась их дружба, и Катарина постоянно оказывалась у Дженни под рукой, помогая вести дела и распоряжаться слугами, когда они с тетушкой Элинор разрывались на части.
В данный момент она отвлекла внимание Дженни от сэра Бадрика, шутливо заметив:
– Известно ли вам, что ваш супруг и сейчас сверлит вас взглядом, который даже мой совершенно неромантический муж называет «нежным»?
Дженни невольно устремила взор в ту сторону, куда смотрела Катарина Мельбрук. Ройса окружала толпа гостей, среди которых был и лорд Мельбрук, и он, кажется, был поглощен завязавшейся среди мужчин беседой.
– Он отвернулся в тот самый момент, как вы взглянули, – фыркнула Катарина. – Однако вчера вечером он смотрел совсем по-иному, когда лорд Брафтон таскался за вашими юбками. То был взгляд бешеного ревнивца. Кто бы мог подумать, – перескакивая с одного на другое, болтала она, – что наш дикий Волк станет ласковее ручного котенка меньше чем за два месяца после женитьбы?
– Он не котенок, – возразила Дженни с таким чувством, что у Катарины вытянулось лицо.
– Я… пожалуйста, Дженни, простите меня, ведь вы в самом деле попали в ужасное положение. Мы все понимаем, поверьте.