– Если бы вас, как цыплят, передушили поодиночке, толку бы тоже не было, – хмуро заметил Грым.
– Дело и впрямь серьезное, – согласился Калли. – В таких делах обычно со слишком много знающими людьми не церемонятся. Кем бы они ни были. Хотя, конечно, у решения есть свои негативные стороны.
Златко кивнул, принимая мнения друзей к сведению.
– В любом случае дело уже сделано. Поэтому я думаю, что все компрометирующее в том лесу уже прибрали. С болотом же есть шанс.
– А этим серьезным магам, – Калли едва заметным движением бровей выразил свое отношение к оным, – которых ты упомянул ранее, про болото не рассказали?
– Почему же? Рассказали. Только не всем, а тем, кого Эрил счел достойными. Однако, судя по всему, болотом не сильно заинтересовались. По сравнению с лесом-то. Как вы понимаете, сведения про эту гоблинскую траву неточные, источник, с точки зрения мудрил, весьма сомнительный. Нам пришлось сказать, что мы их получили от некой неизвестной знахарки, которая тоже от кого-то узнала. Не могли же мы про шабаш рассказывать! – словно оправдываясь, добавил Златко. – В общем, предлагаю, как обычно, действовать самим. Калли, ты сможешь провести нас по болоту?
Всю дорогу до улицы Князя Стефана Ива переживала только что случившуюся перепалку. Какого гоблина этот тип лезет в их с Хонькой отношения? Но еще девушку пугало, что он мог оказаться прав. Что, если Хон ее правда любил и любит?
Знахарка поймала свое отражение в витрине какой-то лавки и поразилась тому, насколько взъерошенной выглядит. Будто не по городу гуляла, а на сеновале с кем-то валялась.
Девушка остановилась. Так дело не пойдет. Надо посидеть и успокоиться. Знахарка покрутила головой и не без удивления обнаружила рядом фонтан. Устроившись на его бортике, травница лениво оглядывала площадь. Все-таки тут очень симпатично. Светло как-то, спокойно. Рядом кормили голубей два представительных купца, попутно обсуждая какие-то свои дела. Еще чуть подальше мать журила малыша за испачканную одежду. Тот облизывал леденцовый петушок и выглядел полностью довольным жизнью. С другой стороны фонтана расположились молодые люди, подмастерья или студенты, хотя про наличие университета здесь Ива ничего не слышала. Да и город тогда был бы больше. Однако девушке невольно вспомнились ее бесценные друзья – Златко, Калли, Дэй и Грым. Больше всего травница переживала за Бэррина. Когда они связывались по шару в прошлый раз, юноша выглядел расстроенным. Да и история с куклами ей не нравилась. Ива ничего не понимала в политике, но тут любому ясно – дело грязное. Как бы не случилось чего. Девушке отчего-то казалось, что, будь рядом остальные, Златко не оказался бы в такой ситуации. По крайней мере, она, Ива, не так волновалась бы за него. Брат его, Эрил, тоже кажется здравомыслящим парнем, но Калли на друга куда благотворнее влияет. К тому же эльф хитрый и, несмотря на свое невинное лицо, коварный. Сейчас Златко эта особенность очень бы пригодилась. А бойцов лучше Грыма и Дэй еще поискать, защитили бы, если бы потребовалось.
«Может, Златко связался с ними?» – подумала Ива и тут же поняла, что ничего подобного Бэррин не сделал. Просто потому, что не захотел бы их отрывать от родных. Разве что Грыма, но как его найти? Вряд ли они договаривались вестями обмениваться. Тролль же хоть и маг, но шаров не признает. Дэй и вовсе в своих горах летает, у нее сейчас в голове один ветер, а для гаргулий это понятие совсем другое, чем для людей. Это их Природа, их мир, энергия, то, что их питает, нечто безмерно важное, как у Ивы, когда она в лугах оказывается или в лес приходит.
С Калли и вовсе все сложно. Он впервые после своего проступка, в чем бы тот ни заключался (интересно, а Златко знает?), вернулся в Светлый Лес. Интересно, как он там? Эльф говорил, что их в таком юном возрасте в людской мир не отправляют, что теперь он там будет чужаком, изгоем, а его семья в опале, если только не откажется от него. Но они не отказались. Ива с трудом представляла, что мог натворить такой безупречный юноша, как Калли, но неужели нечто настолько страшное, что заслуживало подобного наказания? Девушка не сомневалась: все в их группе хотели бы узнать причины изгнания, но никто не спросил. Даже Грым. Эльф умел нести свои тайны так, что к нему не лезли с расспросами. И сейчас Ива волновалась за него. Калли – гордый, как он переживет презрение сородичей? Насколько знахарка поняла, семья ее друга считалась высокородной даже по сравнению с другими эльфийскими родами. Теперь же более низкие по положению задирают перед ними свои носы. И ведь Калли не сбежит обратно, будет терпеть и делать вид, что ничего не замечает. Как бы потом не пришлось его полгода травками успокоительными отпаивать. Хотя… этот же не пожалуется. Одни неприятности от этих эльфов, право слово.
– Смотри, вот сюда вставляешь, нажимаешь, и тогда дощечка правильно встанет, усек? – Молодые люди бурно обсуждали какой-то инструмент, похожий на рубанок. Ива даже краем глаза на него взглянула, но не разобрала, для чего тот предназначен, однако явно не для обычной деревообработки.
– Ничего не сюда! Вот сюда надо!
– Сюда вставишь, одна стружка будет!
Спорили горячо, совсем как над новым заклинанием в Университете. Ива аж зажмурилась от удовольствия.
– Я тебе говорю, объезжать надо Воропусцы, и лучше с запада, надежнее будет! – жарко доказывал что-то один купец другому.
– Да уже лет сто, а то и двести, как осушили воропусицкие болота, чего там бояться?
– Осушили, да не все. Клочок остался. Теперь подразросся он, оттуда гадость и лезет какая-то. Уже один караван там сгинул. Помнишь Митяя?
– Свиномордого?
– Ага, его. Вот его караван и пропал. Он как раз из Восточных Лесов меха вез, пеньку и камни, кажись, какие-то. И пропали аккурат где-то между Радславом и Переуздком. А между ними только через Воропусцы и ехать.