– Это все равно что платить вору за то, что он потрудился, грабя твой дом! – Тимаре пришлось выкрикнуть эти слова, чтобы он услышал.
– Нет! Это все равно что отдать работникам долю урожая! – крикнул он.
Тимара собиралась ответить, что работникам не отдают весь урожай, но тут вмешался Татс. Оказывается, он так и не отпустил ее плечо, а теперь крепче сжал его:
– Не сейчас, Тимара. Надо сосредоточиться на делах поважнее. Мы должны принести оставшееся мясо к реке до темноты. И пока нас не съели комары.
– Паразиты! – крикнула девушка вслед троице и отвернулась. – Мясо лежит там. Или то, что осталось от него.
И она сердито устремилась через лес.
Татс был прав. Вокруг уже начали собираться жужжащие насекомые. В Дождевых чащобах от них невозможно отделаться в любое время суток, но по вечерам они летают целыми тучами. Ну, по крайней мере, воры проложили через лес удобную тропу. Тимаре хотелось кричать и ругаться от досады, но она берегла силы.
Когда они дошли до туши, девушка услышала, как удирают прочь несколько мелких пожирателей падали. Самые мелкие – жуки и муравьи – уже кишели вокруг лакомой туши, и появление людей их не спугнуло. Они ползали по останкам лося, собираясь в черную копошащуюся массу там, где была содрана шкура.
Татс додумался принести с собой топорик. От каждого удара по сторонам разлетались брызги крови и кусочки мяса, но зато им удалось быстро разделать лося на удобные для переноски куски. Тимара орудовала ножом, тихо ругаясь. Грефт и его приспешники забрали самые хорошие части лося. Татс отрубил от туши голову вместе с шеей, потом они с Тимарой отделили грудную клетку от тазовой части. Из брюха лося вываливались дурнопахнущие внутренности. Они будут цепляться за все по дороге, но с этим ничего не поделаешь. Можно было бы бросить их здесь, но Тимара знала, что для драконов это лакомство.
Татс захватил и веревку. Тимара испытывала едва ли не раздражение, видя, как хорошо он приготовился к вылазке. Но не удивлялась. Они мало разговаривали и быстро работали. Тимара пыталась сосредоточиться на деле, чтобы не дать вырваться бурлящему в ее душе гневу. Татс, как обычно, был молчалив и деловит, ограничиваясь скупыми замечаниями. Сильве почти не участвовала в разделке туши, помогая, только когда ее просили, но не произнося ни слова. Это начало беспокоить Тимару. Может быть, от крови и вони девочке стало нехорошо?
– Сильве, с тобой все в порядке? Я знаю, что некоторым людям такие вещи противны, их тошнит. Так что, если тебе нужно отойти, просто скажи.
Сильве замотала головой так, что жидкие пряди ее волос закружились вокруг розовой чешуйчатой макушки. У нее был странный вид – словно ей не хотелось здесь находиться, но она не могла заставить себя уйти.
– Мне кажется… – сказал Татс, прилаживая веревочную петлю к каждому куску мяса и тяжело дыша от напряжения, – что слова Грефта… задели Сильве. Она сомневается… Придержи здесь, пока я завяжу этот узел… поделишься ли ты с нею мясом.
Девочка резко отвернулась, ее страдание было столь неприкрытым, что Тимару будто ошпарило кипятком.
– Сильве! Ну что ты! Я пригласила тебя пойти с нами и помочь, и, конечно, ты заслужила долю в этой добыче. Я обещала позаботиться о серебряном, а вместо этого им занялась ты. Даже если бы ты не пошла с нами, но сказала, что твоему дракону нужно мясо, я бы с тобой поделилась, пойми!
Сильве вытерла щеки окровавленными руками и только потом обернулась к Тимаре. Девушка вздрогнула. Она знала, что, когда лицо так плотно покрыто чешуей, плакать больно. Сильве всхлипнула.
– Ты сказала, что они воры, – хрипло выговорила она. – А чем я отличаюсь от них?
– Ты отличаешься тем, что не берешь без разрешения! Ты отличаешься тем, что помогаешь мне с серебряным драконом просто потому, что ты такая, какая есть! Ты отличаешься тем, что предлагаешь что-то, прежде чем что-то попросить. А эти трое не заботятся ни о ком, кроме себя и своих драконов.
Сильве задрала нижний край туники, чтобы вытереть грязное лицо.
– А чем они отличаются в этом от нас? Мы тоже заботимся только о том, чтобы накормить наших драконов.