Я не торопился с ответом. Можно было обвинить во всем чай или заявить, что я ничего не помню. Но я не стал этого делать. Возможно, это и впрямь был чай, но все так и было. Я забыл обо всем, кроме заботы о себе. Когда-то я мечтал именно об этом. Я хотел быть свободным от обязанностей перед семьей, от долга перед троном Видящих. Я хотел делать только то, что мне нравится. Прошлой ночью я попробовал стать таким. Как двигался Шут по незнакомой комнате, как помылся и нашел одежду для сна? Я ведь бросил его на произвол судьбы.
— Не думаю, что он понравился тебе, — пристыженно ответил я.
— Напротив. Зачем по-твоему я убеждал тебя выпить чай? — Он медленно протянул ко мне руку. — Фитц, ты не подойдешь ко мне?
Я приблизился.
— Я здесь.
Его рука в перчатке нащупала мой живот, а затем нашла мою ладонь. Он взял ее и вздохнул.
— Мне противно то, что я делаю с тобой. Что я сделал с твоей жизнью. Сейчас я зависим от тебя больше, чем когда-либо, и опять мне нужен мой Изменяющий, чтобы сделать хоть что-то. Когда я думаю об опасностях, боли и потерях, свалившихся на тебя по моей вине, мне стыдно. И больно знать, что ты всегда помнишь обо мне и моих нуждах.
— Потерях? — растерянно повторил я.
— Если бы не я, быть может ты не потерял бы Молли.
— Нет. Если бы не ты, я давно был бы мертв.
Его смех походил на скрип.
— Правда. И все-таки, несмотря ни на что, я полюбил тебя с самого начала. Тот взгляд, когда Шрюд прицепил булавку на твою рубашку. Тогда ты отдал ему свое сердце, как и я отдал ему свое, и все-таки на мгновение я познал самую чистую зависть. Потому что я вдруг захотел, чтобы ты стал только моим. Не только моим Изменяющим. Моим другом.
— Так и вышло.
— И даже больше. И это Слуги никак не могли понять, пока я не предал тебя. Что ты был для меня больше, чем Изменяющий. Но даже я сам не понимал всей важности этой близости. А результатом стал ребенок, такой же мой, как твой и как Молли. Ребенок, подаренный нам. Потому что я так беспощадно пользовался тобой. А украли ребенка, потому что я предал тебя.
— Шут, остановись. Ты дал мне не меньше, чем отнял, — от его униженного вида мне стало не по себе.
— Не совсем, Фитц. На самом деле, нет.
— Ты спас мою жизнь. И не один раз.
— После того, как подвергал ее опасности. Фитц, если ты спасешь жизнь жеребенка, потому что в будущем собираешься отправиться на войну на хорошем жеребце, это высшая степень себялюбия.
В дверь постучали. Он отпустил мою руку. Я не пошевелился.
— Прошлой ночью у тебя не было долгов. На одну ночь ты смог забыть про свое горе. На одну ночь я позволил тебе думать только о себе. Провести одну ночь так, как большинство людей — всю жизнь. Крохотная передышка, — он погладил меня по груди. — А теперь открой дверь.