— Объясни, — сухо сказал Шут.
Лежа на полу, я попытался собраться с силами, что оказалось сложнее, чем должно было быть. Перевернувшись на живот, я приподнялся на локтях и коленях, после чего с трудом принял вертикальное положение. Я оперся о край стола и, двигаясь вдоль него, добрался до кресла. Ненамеренное излечение Ланта и Пера лишило меня последних сил. Усевшись, я глубоко вздохнул. Держать голову оказалось крайне сложно.
— Я не могу объяснить того, чего сам не понимаю. Никогда не видел ничего подобного при лечении Скиллом. Только в нашем случае. Любая твоя рана, которую я излечиваю, появляется у меня.
Он стоял, скрестив руки на груди. Он вновь был собой, и теперь накрашенные губы и щеки Янтарь выглядели нелепо. Казалось, он сверлит меня взглядом.
— Не это. Объясни, почему ты скрывал это от меня! Не мог доверить мне правду? Что ты себе придумал? Что я потребую, чтобы ты ослеп ради моего прозрения?
— Я... нет! — я уперся локтями в стол и опустил голову на руки. Не помню, бывал ли я раньше столь же опустошен. Равномерные толчки боли в висках вторили ударам сердца. Я чувствовал, что мне крайне необходимо восстановить силы, но даже сидеть неподвижно требовало слишком много сил. Хотелось упасть на пол и провалиться в сон. Я попытался привести в порядок свои мысли.
— Ты отчаянно стремился вернуть зрение. Я не хотел отнимать у тебя надежду. Я планировал, что когда ты окрепнешь, группа Скилла сможет попытаться вылечить тебя, если ты на это согласишься. Я боялся, что если расскажу тебе, что не могу вернуть тебе зрение, не потеряв свое, то ты потеряешь надежду, — следующее признание далось мне с трудом. — Я боялся, что ты посчитаешь меня эгоистом из-за того, что не излечил тебя.
Я уронил голову на сложенные на столе руки.
Шут что-то проговорил.
— Я не расслышал, что ты сказал.
— Я и не хотел, чтобы ты слышал, — тихо ответил он. А потом добавил: — Я сказал, что ты болван.
— А, — мне с трудом удавалось не закрывать глаза.
Он осторожно спросил:
— Когда ты забрал мои раны, они излечились?
— Да. В основном. Но очень медленно, — у меня на спине до сих пор были видны розовые лунки от язв, которые когда-то были у Шута на спине. — По крайней мере, так мне кажется. Ты знаешь, что стало с моим телом после того давнишнего лечения группой Скилла. Я почти не старею, и хотя теряю много сил, но раны заживают на мне за ночь. Я излечился, Шут. Как только я понял, что происходит, то стал осторожнее. Когда я выправлял кости у тебя вокруг глаз, то контролировал каждый шаг.
Я замер. То, что я собирался предложить, пугало меня. Но наша дружба заставила меня продолжить:
— Я могу попытаться исцелить твои глаза. Вернуть тебе зрение, потерять свое и надеяться, что мое тело восстановится. Это потребует времени. А я не уверен, что здесь подходящее место для подобной попытки. Может быть, в Бингтауне. Мы можем отправить остальных домой, снять комнаты и попробовать.
— Нет. Не глупи, — столь сдержанный ответ не предполагал продолжения разговора.
Он надолго замолчал, и ко мне подкрался сон, проникавший в каждую клеточку моего тела. Этому всепоглощающему состоянию невозможно было противиться.
— Фитц. Фитц? Посмотри на меня. Что ты видишь?