Я не хотел спать и быть беззащитным перед ней. Я стал сражаться за бодрствование, пытаясь вспомнить — где на самом деле было мое тело.
Я проснулся глубокой ночью, моргнул липкими глазами. На холмах дул легкий ветер. Я мог видеть, как под ним покачиваются деревья. Вдалеке я видел покрытые снегом горы. Луна была большой и круглой, цвета старой слоновой кости. Игра продолжается. Почему я так крепко спал? Голова была словно набита шерстью. Я приподнял голову и вдохнул воздуха.
Я не почувствовал ветра и не ощутил запаха леса, только себя. Пот. Запах жилой комнаты. Кровать была слишком мягкой. Я попытался сесть. Рядом зашуршала одежда, и кто-то крепко обхватил меня за плечи:
— Двигайся медленно. Давай начнем с воды.
Ночное небо было обманом, а я бы никогда не стал охотиться так снова.
— Не трогай меня голыми руками, — напомнил я Ланту. Его руки отодвинулись, и я сел. Перекинул ноги через край кровати. Комната трижды повернулась и остановилась. Все вокруг было тусклым и нечетким.
— Возьми, — сказал он и мягко втолкнул мне в руки прохладный стакан. Я ощутил его запах. Вода. Я пил, пока она не закончилась. Он забрал стакан и налил побольше. Я снова все осушил.
— Думаю, пока хватит.
— Что случилось?
Он сел рядом на край кровати. Я осторожно взглянул на него и был благодарен, что смог его увидеть.
— Что ты помнишь? – после долгого молчания спросил он.
— Я лечил детей Элдерлингов…
— Ты касался детей, одного за другим. Их было не так уж много. Шестеро, полагаю. Им всем становилось лучше, и с каждым исцеленным ребенком росло удивление Элдерлингов Кельсингры, а ты становился диковиной. У меня нет Скилла, Фитц. Но даже я ощущал, что ты стал оком бури магии, которая лилась на тебя, а затем разносилась на всех вокруг нас. И когда там не оказалось больше детей, вперед стали проталкиваться другие люди. Не только Элдерлинги, но и жители Дождевых Чащоб. Я никогда не видел таких уродливых людей. У кого-то была чешуя, у кого-то – свисающие наросты вдоль челюстей. У некоторых – когти или драконьи ноздри. Но это не было привлекательным, как у Элдерлингов. Они были как… больные деревья. И полны внезапной надежды. Они начали пробиваться к тебе, просить тебя исправить их. Ты только слегка касался их, и они оседали, их тела менялись. Почти сразу ты начал бледнеть и дрожать, но не останавливался, а они все подходили, толкаясь и умоляя. Леди Янтарь звала и трясла тебя. А ты все смотрел, а исковерканные люди все проталкивались к тебе. Тогда Янтарь сняла перчатку, схватила тебя за запястье и оттащила от них.
Моя память была похожа на разворачивающийся гобелен. Лант благословенно молчал, пока я собирал свою жизнь в единое целое.
— А с тех пор? Все в порядке? – я вспомнил толчки и кричащую толпу. – Кто-нибудь из вас пострадал? Где остальные?
— Всерьез никто не пострадал. Царапины и синяки, — он недоверчиво фыркнул. – И одна только Спарк все еще носит эти отметины. Когда ты коснулся меня и Пера, все наши раны были излечены. Я не чувствовал себя таким здоровым с тех пор… с тех пор, как меня избили тем вечером в Баккипе.
— Я сожалею.
Он уставился на меня: