- Я же вижу, как она болит. Ты должна это исправить. Сделанного не изменить – но зачем тебе носить на себе их отметины? Не давай им такую власть.
- Я подумаю об этом, - ответила я. - А теперь я хочу вниз. Мне не нравится, как нас тут качает.
- К этому привыкаешь. Через какое-то время тебе, может, даже понравится залезать сюда.
- Я подумаю об этом, - снова пообещала я ему.
Так и сделала. Два дня спустя, когда ветры утихли и наши паруса обвисли, мы снова поднялись на такелаж. На счет «понравилось» не уверена, но у меня получилось убедить себя, что всё не так уж страшно. В течение нескольких дней было затишье, и я потихоньку освоилась в «вороньем гнезде». Часто оно было занято матросом по имени Ант – та была молчунья, но хорошо ладила с оснасткой. Мне она нравилась.
Понемногу, лежа ночью в своем гамаке, я начала лечить себя. Это было непросто. Я делала это медленно, потому что не хотела, чтобы кто-нибудь заметил. Мне не нужно было, чтобы они говорили, будто я выгляжу лучше, или хвалили меня. Почему – этого я даже себе не могла объяснить. Но ухо – мое разорванное ухо, до которого дотронулся отец, назвал победой – его я оставила как есть.
Я полюбила корабль - видимо, потому, что знала, какие чувства Проказница испытывает ко мне. Кладя руку на серебристую древесину планшира, я ощущала ее. Будто входишь в комнату, где сидит мама с шитьем и улыбается мне – такое тихое, доброе приветствие. Я не отваживалась подолгу разговаривать с ней, но она была полна благожелательности ко мне. Другого общения с ней мне и не требовалось.
Я слышала также ее беседы с капитаном. Через некоторое время мне стало понятно, что капитан Уинтроу – племянник Альтии Вестрит, Проказница - корабль семьи Вестритов и Альтия росла у нее на борту. По всей видимости, живой корабль очень важен для семей своих владельцев. То, что Совершенный превратился в двух драконов и улетел, означало, что Альтия, Брешэн и Бойо остались без корабля. И Проказница хотела сделать то же самое. Ни у кого из них не будет живого корабля. Пер был прав. Все живые корабли исчезнут еще до того, как я стану взрослой.
Все ходили грустными из-за этого, но возникла и более насущная проблема. Однажды я сидела в гнездышке из смотанного каната - вблизи от носовой части - и задремала. Проснувшись, я увидела наших моряков, почтительно выстроившихся на баке со шляпами в руках. Я не расслышала, о чем именно они просили корабль, но ответ все объяснил: Проказница отказывалась заходить на Пиратские острова. Сколько ни умолял ее капитан, сколько ни упрашивал Бойо, она была непреклонна. Я могла различить древесный рисунок на ее черных кудрях, но когда она качала головой, каким-то образом они шевелились, словно настоящие.
- Когда и как они получат весть, неважно – Кеннитсон от этого живее не станет. Все мы знаем, каким ужасным ударом это будет для королевы Этты, Соркора и всех Пиратских островов. Думаешь, мне плевать на Кеннитсона? Да, он не кровь от крови моей, но мне не все равно. Я знала его отца и, возможно, понимала его гораздо лучше, чем мне самой хотелось. Некоторые из его поступков я уважаю. Тем не менее, я не хочу оказаться в ловушке в Делипае, пока Этта будет бушевать, рыдать и сыпать проклятия. И вам прекрасно известно, что у нее будет тысяча вопросов, за которыми последует тысяча обвинений и упреков. Из-за нее я застряну там на несколько недель, если не месяцев.
- Так что же ты собралась делать? - спросил штурман.
- Я собралась обойти Пиратские острова. Знаю, что вам нужны запасы. Я же не Безумный Корабль, которого не заботило, что станется с командой. И готова пойти на компромисс. Мы можем ненадолго зайти в Бингтаун. Потом я поднимусь по Реке Дождевых Чащоб до Трехога. За Серебром - чтобы стать драконом, которым я должна быть.
- А что со мной? - спросил приунывший капитан Уинтроу, подходя ближе и присоединяясь к обсуждению. - Что Этта подумает обо мне? Если я не привезу королеве хотя бы весть о смерти ее сына, как тогда смогу вернуться в Делипай? - он покачал головой. – Придется распрощаться со своей карьерой. Возможно, и с жизнью тоже.
К ним спешили Альтия, Брешэн и Бойо. Не опасались ли они, часом, мятежа на корабле?
Какое-то время Проказница молчала, но затем сказала с твердостью и сожалением:
- Я знаю только, что слишком долго была кораблем. Уинтроу, я в ловушке. Мне нужно освободиться - я это сделаю. И ты тоже должен стать, наконец, свободным. Столько лет прошло. Этта никогда не полюбит тебя так, как она любила Кеннита. Любовь этой женщины завоевывалась холодностью и пренебрежением. Она думала, что раз мужчина не бьет ее, значит, любит. А Кеннит? Он никогда не допускал в себе даже мысли, что она для него – нечто большее, чем подходящая шлюха под боком. Да он к тебе был привязан куда сильнее, чем когда-либо к ней. Уинтроу, ступай домой. И меня отведи домой. Пришло время, когда мы оба будем свободны.
Ответное молчание длилось так долго, что я подумала, не разошлись ли они все. Посмотрев из-под ресниц, я увидела, что Альтия обняла племянника за плечи. Тот поник головой, а экипаж смущенно отворачивался, стараясь не смотреть на него.
- Она права, - прошептал Бойо, - и ты это знаешь.
Но при этих словах Уинтроу смахнул с себя руку Альтии и ушел от всех – от своей семьи и от носовой фигуры подальше. Я сочла, что лучше продолжать притворяться спящей и ни с кем не обсуждать то, что услышала.
Большая часть экипажа Проказницы была с Пиратских островов. Отказ корабля заходить в местный порт обидел и раздосадовал моряков. Я почувствовала, как закипает напряжение, и это меня озадачило. Команде было известно, что решение принял не Уинтроу, а Проказница – так что он, по их мнению, мог с этим поделать? Но когда Пиратские острова показались на горизонте, капитан Уинтроу предложил компромисс. Тем, кто хотел покинуть палубу Проказницы и отправиться в Делипай, он отдал все шлюпки, кроме одной. Хотя, понятное дело, случись с кораблем какое-нибудь бедствие, одной шлюпки на всех оставшихся не хватит.