Судьба Убийцы

Люди мочатся, когда напуганы.

Павший монумент тонул в высокой траве. Из него выходили призрачные Элдерлинги с детьми и вещами. Упав на колени, я пробрался через жесткую траву и вьющиеся плети. Хотелось бы иметь карту Чейда со всеми известными колоннами и местами их назначения. Ну, неважно. Что пропало, то пропало, и я надеялся, что медведю она пришлась по вкусу. Шут говорил, что они выбрались из-под опрокинутой Скилл-колонны. Все, что мне нужно – это повторить его путь. Сквозь растения я всмотрелся в черноту под наклонившимся камнем. Мотли вцепилась в мой плащ и воротник рубашки, царапая мне шею.

Ты готов?

Никогда не буду готов к такому. Просто иди.

– Домой. Сейчас же домой.

Ну, хорошо. Я раздвинул ветки ежевики и поморщился, когда шипы впились в ладонь. Попасть под колонну можно только ползком. Я испытал минутное отупение от усталости, и все. Я прижал руку, посеребренную руку, к ближайшему участку колонны, готовясь заползти под нее. Колонна завладела мной, мельком я увидел затертую руну, которую не узнал. Мотли испуганно каркнула, и нас затянуло в камень.

 

Глава сорок третья. Бингтаун

Мастеру Скилла Неттл от ученицы Кэррил:

По вашему требованию этим письмом признаю свою вину, тем не менее полагаю нужным кое-что объяснить. Это не оправдание, а просто изложение причин, по которым я выказала неповиновение Подмастерью Шерсу, своему наставнику, во время поездки на Аслевджал. О сути нашего задания я знала. Мы должны были собрать камни Скилла, отметить, где они были найдены, и доставить их в Олений Замок для изучения, классификации и хранения. Шерс предельно ясно дал понять, что я должна держаться рядом с остальными и не дотрагиваться до вещей, которые не относятся к нашему заданию.

Но я слышала рассказы о комнате-карте на Аслевджале. Мое желание увидеть ее перевесило чувство долга и послушания. Когда никто не видел, я покинула свою группу и разыскала комнату-карту – потрясающую, именно такую, как о ней говорят. Я задержалась там дольше, чем планировала, и вместо того, чтобы вернуться в место сбора камней, направилась прямиком к колонне, которая привела нас туда.

И вот самая важная часть моей истории, даже если она не оправдывает моего неповиновения в целом. Остальные еще не подошли к колонне. Сумка с собранными камнями была тяжелой, я устала - и присела, прислонившись спиной к стене. Не знаю, уснула ли я или просто был захвачена воспоминаниями камня. Я начала видеть, как сквозь колонну приходят и уходят Элдерлинги. Кто-то был разодет в пух и прах, кто-то словно бы шагнул сюда после прогулки по саду. Но через какое-то время до меня вдруг дошло, что все они выходят из одних граней, а входят в другие. Не было грани, служащей одновременно и входом, и выходом.

Полагаю, нам следует тщательно изучить руны на каждой грани колонн, поскольку я считаю, что побочные эффекты путешествия сквозь них – вроде потери времени и сильной слабости – могут возникать в результате перемещения в направлении, противоположном изначально заданному. Когда пришло время вернуться к Камням-свидетелям, я чувствовала большое волнение. Считаю, что наша задержка на сутки связана с тем, что мы воспользовались как входом той гранью колонны, из которой Элдерлинги исключительно выходили.

Приношу свои извинения за то, что покинула свою группу. С моей стороны это было легкомысленно и безрассудно. Склоняюсь перед вашим судом и приму любое наказание.

Со всей искренностью, ученица Кэррил.

Плаванье продолжалось. Я медленно приходила в себя ото сна.

Двалия оставила на мне свой след. Если погода была холодной и сырой, у меня ныла левая скула, а глаз над ней иногда сочился желтым. Левое ухо превратилось в бесформенный лоскут – когда он касался подушки, спать было невозможно. На месте синяков и отметин от ошейника остались болячки, которые заживали очень медленно.

Но это касалось только моего тела. Всё остальное во мне просто отказывалось шевелиться. Я хотела оставаться в полумраке, лежа в гамаке. Хотела, чтобы Любимый, Янтарь и Шут перестали меня донимать. Каждый раз, делая запись в книге снов или дневнике, я непременно упоминала ему об этом. Несмотря на это он приходил ко мне по нескольку раз в день. Если я не вылезала из гамака, Янтарь садилась рядом и занималась рукоделием. Иногда она оставляла искусно вырезанные фигурки животных – как я догадывалась, работа Шута, судя по тому, что отец писал об этом. Мне хотелось забрать их себе, но я всегда оставляла их на том же самом месте, куда их клала Янтарь. На нее я старалась по возможности не смотреть, но всякий раз, когда наши глаза встречались, его взгляд был полон раскаяния и мольбы. Он был невероятно терпелив со мной.

Внутри меня горел огонек неприязни к нему, который я при любой возможности старалась подкормить. Я часто думала о том, как так вышло, что вот он - здесь, а моего отца нет. Представляла себе, что бы мы с отцом делали по дороге домой. Мы бы разговаривали с кораблем и наблюдали за морскими птицами. Он бы учил меня истории и географии Шести Герцогств, рассказывал о Бингтауне и Дождевых Чащобах. Каким бы он был со мной прямым и честным, мой отец. Но его здесь не было, и каждый раз, когда я смотрела на того, кто пытался его заменить, чувствовала все большую неприязнь.

Пер был со мной более прямолинеен. Он настоял, чтобы я приходила есть за общим столом, и во время трапезы показывал мне, как вязать морские узлы. Бойо поправился и болтался повсюду. Однажды он присоединился к нам за столом, и я была так смущена его благодарностью, что не могла на него смотреть. Его мать всегда улыбалась мне. Капитан Уинтроу подарил мне ожерелье с драгоценным камнем, который светился в темноте, и кружку, которая волшебным образом согревала собственное содержимое.