– Неттл скажет, что я больше не могу дружить с Олухом?
Она пожала плечами. На ее волосах, обрезанных в знак траура, была паутина. Я протянула руку и убрала ее.
– Неттл примет какое-нибудь решение. Но они в любом случае узнают. Потому что завтра я должна отчитаться перед ними.
– Ты скажешь им, что предупредила меня?
Она сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула:
– Ты скажешь им, что я предупредила тебя?
– Нет, конечно, нет.
– Я ужасный шпион, – призналась она. Я смотрела, как она исчезает за дверью, и улыбалась.
Мне так и не удалось уснуть. Утром я умоляла Коушен позволить мне позавтракать в моей комнате, чтобы избежать ужасных процедур одевания и причесывания. Она испугалась, что я заболела, и уступила. Я поела и после этого позволила одеть меня, причесать и уложить мои короткие волосы настолько, насколько это вообще было возможно, прежде чем отправиться на очередное занятие в качестве фрейлины королевы Эллианы. Ее живот уже выдавался вперед, как нос корабля, и говорила она только о будущем ребенке, для которого теперь предназначалось все наше шитье. Затем я отправилась на уроки по языкам и по истории.
Я шла на обед полная опасений перед тем, что мне предстояло. Я сидела на помосте вместе с остальной знатью и ела вместе с ними, а к концу трапезы Риддл пригласил меня прокатиться днем вместе с ним и Неттл. Его глаза лучились добротой, но рот был сдержанно сжат. Я приняла его предложение с формальной вежливостью, а затем леди Симмер отправила меня обратно в мою комнату. Коушен подобрала соответствующую случаю одежду. Все мои принадлежности для езды были зелеными и желтыми – в цветах Ивового Леса. Это заставило меня подумать о том, как я вписывалась в иерархию Видящих.
Я спустилась, готовая к тому, что нас будут сопровождать. Но на улице не было ни ребенка, ни няни, и Риддл отпустил всех слуг, даже Пера, который с надеждой слонялся рядом с нами. Риддл без всяких церемоний посадил меня на лошадь, а Неттл без какой-либо помощи оседлала свою. Мы покинули двор спокойным шагом, но перешли на легкий галоп, как только выехали за ворота Баккипа. Мы не разговаривали, пока ехали, но пустили лошадей в быстрый галоп по лесной тропе, которая привела нас к уединенной поляне возле ручья. Здесь мы спешились и позволили лошадям напиться. И Неттл сказала:
– Я знаю, что ты посещаешь лорда Олуха каждую ночь. Тебе должно быть известно, что неприлично бегать по замку в ночной рубашке.
Я склонила голову и притворилась удивленной.
– Ну? – потребовала она ответа.
– Он мой друг. Он учит меня музыке Скилла. Мы играем с его котом. У него есть вкусная еда. Это все.
– И ты научилась возводить такие стены, что я едва могу обнаружить тебя в течение дня?
Я не поднимала глаз, разглядывая траву.
– Это чтобы удерживать музыку внутри. Он сказал, что мы не должны играть музыку слишком громко, потому что иначе ученики не будут хорошо спать.
– Можешь ли ты опустить стены и позволить мне послушать музыку, которой ты научилась?
Это была проверка. Доверяю ли я ей достаточно для того, чтобы опустить стены и доказать правдивость своих слов? Если я откажусь... Нет. Я не могла отказать ей в этом. Я опустила стены и почувствовала, как ее мысли коснулись моих. Я начала играть музыку мурлыкающего кота.