– И нажимает пальцем на спусковой крючок.
Бам! – оглушительно грохнул выстрел, и сверкнуло пламя. Раздались панические крики. Строй заколыхался, несколько человек от неожиданности присели, а двое даже выбежали из него прочь.
– Стоять! Стоять, я сказал! – проревел фельдфебель. – По десять палок каждому! – прокричал он, багровея лицом. – Унтер-офицерам привести в исполнение приказ о наказании немедленно! Солдат не имеет право покидать строя без разрешения своего старшего начальника! Даже под страхом смерти он должен оставаться на месте, быть невозмутимым и храбрым. Он просто обязан продолжать вести бой! Помните, бестолочи, зачастую один трус есть причина гибели ста душ!
Двух рекрутов пороли перед строем по обнажённым спинам дюжие унтера, а фельдфебель при этом ещё и приговаривал:
– Не бойся, не беги, не суетись! Не бойся, не беги!..
– Итак, ведём далее занятия по отработке навыков заряжания пехотного ружья! – продолжил он занятия после экзекуции. – Повторяем пошагово все за мной: курок ружья ставим на предохранительный взвод! Раз! Полку замка открыть! Два!..
Всю неделю днём рекруты старшей учебной роты только и занимались тем, что отрабатывали зарядку ружей с учебными патронами, а когда они у них заканчивались, то и без патронов, показывая руками все положенные движения. Вечером, на полигонном поле, на кострах плавили свинец, отливали пули в пулилейках и крутили патроны на расстеленных парусиновых пологах. Каждый день фельдфебель стрелял над головами, люди свыклись с грохотом и запахом сгоревшего пороха. Редко уже кто при этом вздрагивал и просыпал порох мимо замковой полки или ружейного дула. Воистину человек ко всему привыкает. А фельдфебель всё продолжал поучать:
– Кремень курка ограняется особливым способом, дабы искра добрая от него была. Двадцать выстрелов сделал, смени кремень, иначе на двадцать первом осечка будет и он вхолостую станет по огниву бить. Затягивай его винтом на курке накрепко, чтобы он ничуть даже не шатался! Шильцем затравочное отверстие в замке, не забывай, постоянно прочищай, а то оно нагаром у вас быстро забьётся, и тогда огонь к пороховому заряду никак не сможет долететь. Семь, восемь выстрелов, от силы если десять сделал, протыкай затравочную дырку, а не жди, когда у тебя осечка будет. В поход ежели пошёл, так казённик ружья полунаголищем (кожаный чехол, покрывающий замок и казённую часть ружья) аккуратно закрыл, чтобы на него влага и грязь не попала. Казённик с замком есть самая чувствительная и самая слабая часть ружья, за ними особливо заботиться нужно, их особливо беречь полагается. Стреляй всегда целясь, с открытыми глазами. Для этого дела мушка на самом конце ствола или на последнем ложевом кольце напаяна и ещё хвостовик, прорезь в полке-приливе казённика имеется. Ранее на фузее вообще такого не было, наводили её по стволу. Ежели хорошо целиться будете – то тогда вы врага убьете, а не он вас, ибо по наитию и с закрытыми зенками только лишь впустую свою пулю выпустите.
– Становись! Рота, равняйсь! Смирно! Равнение на середину!
Фельдфебель отбил сапогами чёткий подход к штабс-капитану и привычно доложился. Командир роты так же обыденно с ними поздоровался, и рекруты прокричали принятое в таких случаях громкое приветствие. Всё шло, как и положено, как и всегда в эту последнюю субботу марта.
– …Указом начальника депо за успехи в овладении воинскими науками в разряд отличников переводятся рекруты Аннушкин, Блохин, Гончаров…
Тимоха встряхнулся и далее внимательно вслушался в произносимое ротным командиром.
– …Пятерым рекрутам, получившим особое благоволение от генерал-губернатора при инспектировании депо, выдать в качестве поощрения по гривенному и пятаку и предоставить один воскресный день для выхода в город. В знак отличия им дозволяется заменить деревянные обтяжные пуговицы на мундире спереди на солдатские железные, а серый сермяжный воротник на красный суконный.
– Вот это даа! – прошёл шёпот по строю. – Повезло же ребятам!
– Разговорчики! – построжел лицом штабс-капитан. – До окончания обучения сии рекруты освобождаются от всех хозяйственных работ. Фельдфебель, проследите, чтобы им выдали красное сукно и пуговицы. Проверите сами и доложите мне, как подошьются. У меня всё. Занимайтесь с ротой по утверждённому распорядку.
– Есть, ваше благородие! – козырнул старший унтер. – Будет исполнено. Рота, смирно!
Штабс-капитан пошёл по своим высоким офицерским делам, а рекруты приступили всё к той же отработке заряжения пехотного ружья.
Глава 10. Увольнительная
– За тебя, Тимоха, я буду держаться, – проговорил топающий рядом Лёнька. – С тобой мне и весело, и интересно, не такой ты, как все. По разуму на моего старшего брата, на Архипа, больше похожий. Он ведь тоже у отца Сергия из храма псалтырь по слогам читать может и даже слова какие-то там необычные из него в избе нам говорил. А ты так и вообще голова! Ууух, аж целых пять книг по дороге в Астрахань прочёл, Гомеру эту, Крузу, Робинзону, римлянина. Как уж его там?
– Овидий, – подсказал Тимофей.