Драгун, на Кавказ!

22
18
20
22
24
26
28
30

– Да раз в пять, а то и в десять, небось, поболее Астрахани будут, – пожал плечами Тимофей. Наверное, в первый раз за эти последние восемь месяцев у него на душе было светло и легко.

– Ох ты, в деесять! – протянул изумлённо Блохин. – Откуда же это людей-то в неё столько съехалось! Это же сколько им там провианта и дров надобно? Ужасть просто! А на Кавказе-то есть ли вообще города?

– Да вроде есть, – ответил неуверенно Тимофей. – Нуу, с такими как Уфа или Астрахань, они, пожалуй, навряд ли смогут сравняться. Какие там у них названия, сейчас попробую вспомнить… Тбили… вернее, Тифлис, Баку, Ереван, Дербент. Хоть убей, больше не припомню. Да они, небось, невеликие там совсем, может, немногим больше нашего уездного Стерлитамака будут.

– Ну да, конечно же, меньше! Ты чего?! – кивнул уверенно друг. – Откуда же им в тех местах большими-то вообще быть? Там же, говорят, горы ажно до самого неба тянутся. А хорошо ведь, Тимош, согласись, что мы с тобой в церкву зашли? Теперь и у тебя вот ладанка на шее, а мою мне матушка перед самым уходом надела.

– Хорошо, Лёнь, молодец, что посоветовал, – улыбнулся Тимофей. – Ну что, как ранее и договаривались, на базар сразу пойдём? Где-нибудь прямо там и пообедаем?

– Да-да, конечно, на базар, – согласно закивал друг. – Ребяткам гостинцы обещали прикупить, да и так, там говорят, много на что можно посмотреть. Только это, наградные от князя не тратим, можа, потом для серьёзного пригодятся. Вот от депо, что нам дали, всё на то и прикупим.

Главный астраханский базар, или, как его тут называли, Исады, поражал своим размахом. На огромной территории торговали, покупали, ругались, рядились, мирились и просто глазели, как Лёнька с Тимофеем, тысячи людей самых разных национальностей. Больше всего тут на продажу было выставлено рыбы, самой разной, от мелкой, с палец, уклейки до огромных сомов и осетровых туш.

– Покупай балык, солдат! – кричал смуглый кудрявый продавец. – Балык царский, из спины белуги взят! Жир с пальцев будет капать! Ты только погляди на него! С пивом и с водкой самое хорошо!

– Пошлии, – оттягивал Лёньку Гончаров. – Если солёного поешь, то потом пить будет жуть как хотеться. Или тебе и правда балычка под водочку нужно?

– Не-не, ты чего это говоришь, Тимох! – воскликнул друг. – Я уж, небось, не враг себе! Фельдфебель же строго-настрого всех предупредил, что он лично до смерти забьёт кажного, ежели только запах хмельного от него учует! Пошли!

На длинных дощатых прилавках, навалом в телегах и даже просто на земле лежала свежепойманная, вяленая, сушёная, копчёная рыба. Её было здесь просто море!

Зашли на одёжные ряды, потолкались в гончарном и в обувном. Полюбовались на разложенные цветастые ковры из далёких южных стран.

– Гляди, какие люди, сарацины или арапы, что ли? – аж открыв от изумления рот, смотрел на иноземных торговцев паренёк. – Они ведь все чёрные, Тимка! Ну прямо как в саже печной обмазались! А зверюги-то у них какие! Ой-ёй! Это кто же такие стоят?

– Верблюды, – ответил Тимофей. – Сиречь южная домашняя скотина. Корабли пустыни – их ещё называют, потому что по жаркой пустыне на них можно путешествовать. К Астрахани-то до южных стран ближе всего будут. Видать, с караваном торговцев они сюда и пришли.

На фруктовых и овощных рядах большого изобилия не было, лежали, правда, свежая зелень, много орехов и сушеных фруктов. Не сезон для овощей. Продавали прямо из бочек солёные огурцы и даже арбузы.

– Смотри, девки, девки какие впереди! – Лёнька толкнул Тимофея локтём в бок. – Ах и хороши!

Две наряженные в праздничное, разрумянившиеся молодки обернулись на его крик и прыснули в кулачки.

– Красавицы, а как вас зовут?! – натирая ладонью металлические пуговицы мундира, Блохин игриво подмигнул чернобровой. – Меня Леонидом кличут, как гречанского царя, а это вот Тимоха!

– Не по тебе товар, жених! – из толпы вынырнула здоровенная баба и, уперев руки в бока, грозно посмотрела на Лёньку. – Иди дальше, куды шёл, солдатик, и на чужой каравай свой рот не разевай!

– Да я, может, с сурьёзными намерениями, мамаш! – протянул обиженно друг. – Я, можно сказать, от самого чистого сердца и с почтением.