Десятки длинных, заранее сколоченных лестниц приставили к высоченной стене, и по ним начали карабкаться штурмующие. Раз за разом их сталкивали вниз защитники, но их опять приставляли на свои места и солдаты снова лезли вверх.
Тимофей уже отстрелял восемь патронов, прикрывая снизу карабкающиеся на стену фигуры. На девятом выстреле мушкет дал осечку. Открыв полку замка, он заменил кремень на курке и прочистил протравником то отверстие, что вело к пороховому заряду.
Подступы к стене освещались малиновым светом, воняло сгоревшей шерстью, порохом и кровью. Кызылбаши поджигали и скидывали вниз пропитанные нефтью и маслом бурки. Вокруг стоял дикий шум. Грохот выстрелов, ругань, барабанный бой, воинственные крики и стоны – всё это сейчас перемешалось в оглушительную какофонию.
Атака с Тифлисской стороны захлебнулась. Напротив первой русской колонны на крепостных стенах собралось основное войско защитников города. Штурмующие начали нести потери. Как раз в этот самый момент и ударила с противоположной стороны колонна Семнадцатого егерского полка. Поднявшись на стены по лестницам, егеря перекололи немногочисленных защитников и с ходу заняли две башни. Теперь уже обороняющиеся оказались в трудном положении. Они отбивались от первой русской колонны, а их вдруг начали теснить с боков и с тыла.
Огонь со стен резко ослаб, и, выставив в очередной раз лестницы, драгуны, гренадёры и мушкетёры полезли по ним опять наверх.
Гончаров поднимался вслед за Савелием. Скрепленные между собой вершины деревьев и лестничные перекладины скрипели под тяжестью человеческих тел. Там, вверху, на стенах была уже половина артели Тимофея, и он, замирая от страха, карабкался, чтобы им помочь. Путалась в ногах сабля, приклад мушкета бил по ляжке. Какая ещё там боязнь высоты?! «Вперёд, вперёд, рохля! – подгонял он сам себя. – Ну же, ещё шаг, ещё!» Карабкающийся перед ним Савелий уже долез до самой верхней перекладины и запрыгнул на стену.
– Шевелись, Тимоха! Чего медлишь?! – поднимающийся следом Федот ударил по сапогу кулаком, подгоняя молодого драгуна.
Тимка выдохнул, сжал зубы и полез быстрее. Вот и самый верх, он перешагнул через крепостной парапет и оказался в широком боковом проходе. У входа в башню орудовали штыками русские, там от них отбивались саблями несколько ханских воинов. Тимофей сорвал из-за плеча мушкет и побежал на помощь.
– В сторону, братцы! У меня пуля в стволе, стреляю!
Герасим чуть отодвинулся, и в грудь отбивающегося саблей кызылбаша ударил свинец.
– Отойди, Тимка, дай я стрельну! – прокричал подбегающий Федот и тоже разрядил свой мушкет в другого воина.
Драгуны с гренадёрами поднажали и наконец ворвались вовнутрь башни. Минута, и они перекололи всех находящихся внутри.
Узкий боковой ход вёл вокруг башни вниз, отступая под натиском штурмующих, защитники пятились по нему и теряли людей. Сделать хороший замах саблей здесь было невозможно, только колоть, и в тесном бою в этих стеновых переходах у русских было явное преимущество.
Перед Тимофеем орудовали штыками здоровенный гренадёр и Архип с артели. Со стороны татар грохнул выстрел, и драгун, споткнувшись, упал вниз, там его тут же дорезали.
– Архипку убили! – закричал что есть сил Герасим и, оттолкнув гренадёра, начал с яростью колоть гянджийцев.
– Бей их! Круши! – ревели сзади драгуны.
Тимофей выхватил пистоль из-за пояса и, разрядив его в упор, тоже нажал, держась сбоку от Герасима. На него нашла какая-то слепая, дикая ярость, никакого страха вовсе не было, только лишь жажда отомстить:
– Архипа убили! Коли их, коли!
Плечо резануло острой болью, но он всё равно продолжал напирать, орудуя штыком. Кызылбаши не выдержали дикого напора и побежали вниз. На их плечах всесокрушающим потоком в город ворвались русские солдаты.
Внутри крепости царила паника, толпы вооружённых гянджинцев сновали по улицам, напрасно ища бунчук своего предводителя. Но того в это время уже не было в живых. Джавад-хан принял достойную смерть. Сев верхом на самую большую крепостную пушку, он до последнего отбивался от врага и умер с саблей в руках.