Щёлк!
Щелчок самострела Ваньки Изборского слился с коротким криком стражника и он, чуть не сшибая Родьку, скатился вниз по винтовой лестнице.
– Вперёд! На стену!
И пятёрка пластунов ринулась наверх. Выскакивая в боевом запале в арку прохода, десятник чуть было не схлопотал копьё в грудь. Буквально в волоске прошло от него стальное жало. Сказались бесчисленные тренировки, и тело среагировало быстрее мысли, уходя в сторону от смертельного удара.
На! Остриё меча вошло в левое подреберье, рассекая ослабленную тут боковую кольчугу и человеческую плоть копейщика. Родька, не вытаскивая меч, упал на колени и сдёрнул с плеча взведённый самострел. С левого бока так же пристроился звеньевой Лютень из Торопецких.
Щёлк!
Первым вылетел болт звеньевого, и в десяти шагах впереди завалился бегущий высокий воин с мечом.
Щёлк!
И, выронив щит, опустился на камни второй пробитый Родькой воин.
– Перезарядка! –скомандовал десятник и, прикрывая стрелков, вперёд выскочили двое пластунов с большими щитами.
Вовремя! В один из них с глухим стуком впилась стрела.
– Лучник в ста шагах, за копейщиком, открытый!–крикнул Ванька, выглядывая из-за щита.
Щих!
Стрела буквально состригла прядь кудрявых русых волос с макушки Изборского пластуна.
– Не высовываться! Бьём разом втроём! –отдал команду Родька, накручивая рычаг взвода на рамке механизма.
– Все готовы?! Пётр, высунь шлем этого, –и десятник кинул щитовому часть лежащего датского доспеха.
– Бьём без команды, как только стрела ударит!
Звон по шлему ударил звонко колоколом, и разом три русских самострела ударили из-за щитов.
– Вперёд! – рявкнул Родька, и пятёрка ринулась по стене дальше.
В это время через захваченные ворота в город начала вбегать первая тяжёлая сотня, закованная в броню, а на стены по внутренним винтовым лестницам уже спешили подняться курсанты ратной воинской школы.