Балтийский рейд
– Запишите в городские аналлы эту дату, Фриц! – прошептал бургомистр старшему писарю, –22 августа отныне объявляется «Днём вольности Любека», и будет праздноваться теперь как праздник города!
Подготовка к плаванью заняла пять дней. Корабли были отремонтированы в доках Любека по самому высшему разряду. В трюмы были загружены вода, провиант и тонны прекрасного кованого железа, стекла и прочего товара.
На разделе доли с добычи и премиальных, отпущенных союзниками, по совету ушлого, не потерявшего от боевой травмы свой острый разум Путяты, Андрей выторговал у благосклонного к нему Адольфа возможность вывоза чистого металла в криницах, слитках и кованых полосах. Какой смысл было тащить тонны битой брони и оружия, всё равно непригодных для русского боя, когда можно было взять в десятки раз больший объём железа, и уже у себя изготовить всё то, что им было нужно. Средневековая Русь добывала своего железа очень мало, и в основном это была низкокачественная болотная руда – лимонит/бурый железняк, естественно отлагающийся в корневищах болотных растений. В Германии же в самой, в её Рудных горах на границах Саксонии с Богемией активно добывали и выплавляли высококачественную руду в больших количествах. Недалеко были приальпийские разработки. И особенно много руды и уже готового выплавленного железа завозили судами из близкой Скандинавии.
Так что, как говорится, было бы не грех воспользоваться относительно дешёвым сырьем, да и вывезти его к себе по морю.
На это же, а также на так нужное в поместье стекло, и различные инструменты была потрачена половина полученных от Ганзы премиальных в три тысячи марок. По своему номиналу эта счётно-весовая денежная единица Северо-Германских земель, весящая 234 грамма серебра, равнялась примерно новгородской серебряной гривне. Так что, возвращались домой корабли с набитыми трюмами. Подходить к Новгороду предполагалось по большой осенней воде, и проблем с проходом по Неве и Волхову не ожидалось.
В проливе Кадетринне русской флотилии не встретилось ни одно судно. Тут только недавно хорошо поработали ушкуи, и ладьи под командой Редяты Щукаря и датские корабли пока не рисковали заходить в эти неспокойные для них воды.
Обходя в вечерних сумерках с севера датский остров Борнхольм, и прижимаясь к южному краю Скандинавии, на отряд выскочили три патрульных судна датчан. Не разобрав, кто перед ними и не видя флагов принадлежности, они приблизились на двести метров и были встречены ливнем стрел и арбалетных болтов. Трюгви Карась только что подал по верёвке в «воронье гнездо» очередной тул со стрелами и теперь с восторгом наблюдал, как слаженно бил с высоты мачты из лука Ульф и русские мальчишки арбалетчики Пётр и Игнатка. Осознав ошибку и потеряв десятки убитыми и ранеными, датчане отвернули от русских и скрылись курсом на зюйд (юг), по направлению к Борнхольму.
– За подмогой поспешили, –проворчал старый шкипер Вальдемар Краузе, стоя на капитанском помосте головного когга возле своего старшего сына Михаэля.
– Любекские шкиперы говорили, что датчане там, у Рённе, много сил держат, чтобы центр Балтики контролировать. Как бы эти волки на нас всю свою стаю теперь не навели, –проворчал, качая головой, Михаэль, –Нам-то до Шведского Эланда ещё трое суток хода будет.
Двое суток плаванья прошли в напряжении. В отдалении, отскакивая назад или в стороны, как только за ними бросались в погоню ушкуи Редяты, держались два быстроходных судна датчан. Периодически от них поднимался к небу густой чёрный дым.
– Своих на нас наводят. Видать, скоро можно будет гостей ждать, – пробурчал Сотнику Варун, – Зря ты, Иванович, не дал нам с ними той ночью на абордаж сцепиться. Сейчас бы и не ждали погони.
– Хватит, наобордажничались уже! Бригада и так потеряла полторы сотни убитыми. Да вон ещё сотня в госпитальных каютах лежит, Лизка с Катькой и санитарами сутками от них не отходят, всё выхаживают! А тебе бы всё подраться, старый! – сурово глядя на Варуна, в сердцах бросил Сотник, – Мы свою миссию выполнили! Пойми! Всю! Полностью и даже с избытком! Теперь нужно всех вернуть домой живыми! Это наша главная задача сейчас, Фотич, понимаешь ли, нет? Мысли уже как командир, а не как простой воин-рубака! Ты же целый поручик, а ведёшь себя как десятник капрал, –укорял Андрей своего старого друга, –Ну, сколько бы мы ухлопали на этих трёх дозорных судах датчан? Сотню с небольшим. А своих, сколько бы на них положили на абордаже? –и он посмотрел на Варуна.
– Ну-у…Десятка три-четыре как «пить дать», дрались бы ведь, как проклятые, –кивнул, понимая расклад, разведчик.
– Во-от, а оно нам надо? У Щукаря и так на ушкуях команды поредели, пока он у Любекской бухте резался. Пришлось свою судовую рать да добровольцев к нему из немцев подсаживать. Так что, отходим без схваток, огрызаясь и только показывая зубы, но отходим, друг.
– Да я чё, я всё понимаю, –кивнул Варун, –Лишь бы эти сами нам дали уйти, –и кивнул за корму.
К концу третьего дня, когда вдали уже вырисовывались очертания Шведского Стенсхамна, с кормы показались далёкие паруса погони:
– Вижу много парусов! – тревожно вглядываясь в западную сторону, крикнул зоркий Карасик.
– До Эланда сутки хода. Немного не успеваем, Андреас, –покачал головой капитан «Коня», –Через два-три часа их быстроходные дозорные суда догонят нас, а затем свяжут боем. Ну а следом за ними уже подтянутся и их большие корабли.
Андрей подумал и поднял рупор: